Аквариум – 3

Учась в академии, Виктор с интересом слушал лекции по марксизму-ленинизму, которые очень интересно и доходчиво читал полковник с артиллерийскими эмблемами на черных бархатных петличках, стройный, подтянутый, с короткой на американский манер стрижкой густых жестких волос и небольшими черными усиками. Держался на кафедре он солидно, с достоинством, как положено молодому, только что защитившемуся ученому, может быть, с некоторым высокомерием, которое, по всей вероятности, объяснялось молодостью.

Дронову нравилось, как доходчиво, ясно и, как ему в то время казалось, убедительно излагал он основы диалектического материализма по четвертой главе «Краткого курса истории ВКП(б)». Четкие, строгие формулировки так и врезывались в память и оставались в ней на долгие годы. Правда, где-то в далеких глубинах сознания слова Сталина о том, что какой бы наукой ученый ни занимался, без знания основ марксизма-ленинизма, не владея марксистским диалектическим методом, он не может достичь высоких результатов, иногда вызывали в нем нечто похожее на сомнение. Но над подобными мыслями, которые в голове рождались крайне редко, витало что-то такое, что мгновенно убирало все возникающие сомнения, когда речь шла о классиках марксизма-ленинизма. Во время перерывов Виктор любил задавать преподавателю вопросы, и он охотно отвечал на них. Дронову казалось, что ему было приятно отвечать и нравилась любознательность и интерес к его предмету.

Как-то Виктору попала в руки только что вышедшая книга маршала Соколовского «Военная стратегия», которую с интересом прочитал. С некоторыми мыслями автора о характере будущей войны он был не согласен. В этот период внушали, что в случае ракетно-ядерной войны, несмотря на огромные людские и материальные потери, победителями в конце концов все равно будем мы, и эта война окончательно похоронит капитализм. В качестве доводов выдвигались превосходство нашей системы над капитализмом, что считалось аксиомой и не требовало каких-либо доказательств, а также обширность нашей территории, что и обеспечит нам живучесть и победу. Так примерно прикидывали наши военные стратеги, и с ними соглашались политики.

Но у Дронова зрела упрямая, может быть, даже крамольная по тем временам мысль, что победителя в будущей ракетно-ядерной войне быть не может. Он вынашивал эту мысль в себе и, наконец, не выдержал, набравшись смелости, решил поделиться ею с преподавателем. На большом перерыве после лекций Виктор выбрал момент и обратился к Максимову (такова была фамилия его наставника) с вопросом, который занозой засел у него в голове. Стараясь связать свой вопрос с изучаемым материалом и используя его в качестве аргументации, он, может быть, несколько сумбурно и сбивчиво изложил свою теорию невозможности термоядерной войны. Рассуждал он примерно так: с дальнейшим развитием техники будут совершенствоваться средства ведения вооруженной борьбы, и в конце концов их развитие приведет к тому, что война станет просто невозможной, так как в случае ее возникновения погибнут обе воюющие стороны. Практически тот, кто развяжет войну, уничтожит вместе с противником и себя своим же оружием, так как его воздействие станет глобальным.

Преподаватель внимательно, не перебивая, выслушал его, по-отечески обнял за плечи, отвел в сторонку и доверительным тихим голосом, почему-то оглядываясь по сторонам, сказал: «Голубчик, выброси ты эти мысли из головы и постарайся никому об этом не говорить. Это у тебя от молодости, перемелется и все пройдет. Ведь я тоже, по секрету тебе скажу, – он перешел почти на шепот, – в свое время по глупости да по молодости в своей кандидатской кое в чем усомнился и такое написал, что и сейчас, когда вспоминаю, мурашки по спине пробегают. Даже иногда по ночам снится, просыпаюсь в холодном поту. И если бы не послушал одного умного человека, не видать бы мне ученого звания, как своих ушей. Надо, голубчик, чувствовать пульс времени, а не идти на поводу у своих эмоций. Мало ли какая блажь может прийти в молодую-то, горячую голову. Лучше внимательно перечитай-ка последнее выступление Никиты Сергеевича на Генеральной Ассамблее ООН, какие удивительные по своей глубине и силе мысли он высказывает. А эти свои прожекты выбрось из головы».

Столкнувшись с капиталистической действительностью, выпивая по субботам, беседуя сам с собою, Дронов иногда подвергал сомнению некоторые постулаты марксизма, они ему уже не казались столь абсолютными, как прежде. «Действительно, – думал Виктор, – если естественные науки: физика, математика опираются на общепризнанные неоспоримые аксиомы, то марксизм-ленинизм да и все общественные науки не имеют такой основы, поэтому не могут быть приняты без весомых доказательств».