Аквалон

Донесся негромкий свист, затем щелканье: готовясь одновременно вплыть в рощу, охотники обменивались сигналами. Гана медлил, обдумывая мысль, только что пришедшую в голову. Ловцы привыкли высматривать движение в облаках и метать двузубец в подплывающего из глубины серапиона. Моллюскоглавец мог выскочить над поверхностью чуть в стороне, а не подныривать под лозоплавку… В любом случае охотники всегда держат в поле зрения облака, то есть глубину и поверхность, но не воздух, не пространство над эфиром – ведь серапионы не обитают там, где могут расти деревья или торчать высокие камни.

Тулага вонзил в ствол нож, затем второй. За растениями он все еще не видел ловцов, так как находился сейчас на юго-западной стороне рощицы, а они подплывали с севера и востока. Согнувшись, почти прижав колено к груди, он поставил ступню на рукоять нижнего ножа, ухватился за верхний, приподнялся немного, сжал ствол ногами, выдернул клинок и вонзил выше… Деревце начало прогибаться под его весом. Гана полз, физически ощущая простор бухты за своей спиной: каждое мгновение любой из многочисленных охотников, которые застыли на одном месте или медленно скользили на лозоплавках, мог поднять голову и увидеть фигуру, взбирающуюся по дереву.

Вновь раздался едва слышный короткий свист, и одновременно трое ловцов оказались в поле его зрения. Двое слезли со своих суденышек, пристегнули их ремнем к спине и теперь ковыляли, низко согнувшись, почти присев на корточки, сжимая занесенные двузубцы обеими руками. Охотники всматривались в пуховую белизну перед собой, в едва проглядывающий сквозь нее ковер из переплетенных веток и стеблей, которыми здесь было устлано дно, готовые вонзить жала в любую тень.

Гана уже сидел в развилке между двумя ветками с ножами в руках. Ствол согнулся так, что тело оказалось наклонено: он не падал лишь потому, что ноги переплелись вокруг дерева. Беглец замер в нескольких локтях над облачной поверхностью, лицо было обращено вниз. Кожа Ганы цветом ненамного отличалась от коры дерева. Левый глаз его от напряжения сделался темно-красным.

Показался четвертый ловец – островитянин низко присел на лозоплавке, почти коснувшись ее ягодицами, и перемещался, отталкиваясь правой ногой от дна. Ветки под ступней чуть похрустывали, звук этот, пусть и приглушенный, проникал сквозь облачный слой. Двое других, молодой туземец и белый, были уже почти под Тулагой. Сверху он видел их собранные в хвосты волосы, лбы, переносицы и ресницы. Гана знал, что ловцов с детства обучают смыкать веки во время ловли лишь наполовину, чтобы ни на миг не выпускать облака из поля зрения – ведь именно в это мгновение может выпрыгнуть серапион.

Слева вновь хрустнуло – это подплывающий от северного берега бухты пожилой туземец наткнулся на ветвь. Второй белокожий показался из-за соседнего дерева, и тут левая нога Тулаги сильно задрожала, боль от огнестрельной раны пронзила ее. Он не вскрикнул, но дрожь передалась согнутому стволу, и следом заскрипели, зашелестели ветки… Жала дрогнули, голова белого начала подниматься, удивление мелькнуло на лице – вопреки всему опыту бывалого облачного охотника, вопреки выработанным за десятилетия рефлексам, враг возник не в эфирном слое под лозоплавкой и не на его поверхности, но выше…

Тулага прыгнул, перевернувшись с дерева головой вниз, метнув один нож в белого, а второй вытянув перед собой. Он свалился на голову пожилого туземца, пробив лезвием его загривок. Другой клинок впился в левый глаз белокожего охотника. Тело под Ганой будто сломалось – он упал коленями на нос лозоплавки, резко накренив ее, съехал в облака. Когда Тулага оказался по пояс в эфире, мертвый ловец повалился на него – и тут же с глухим стуком пара двузубцев, которые метнули среагировавшие на движение охотники, вонзились в спину мертвеца. Удерживая лозоплавку перед собой как щит, Гана потянулся к рукояти двузубца.

* * *

Выкрикнув имаджинское проклятие, Трэн Агори ткнул рукой в сторону рощицы.

Принц, хоть и был высок ростом, машинально приподнялся на цыпочках, вглядываясь. Донесся крик, и сразу второй. Мгновение тишины, затем хруст и пронзительный вопль. Ветви одного из деревьев заволновались, затем оно упало, когда ствол сломался. Из того места, где раньше была листва, а теперь образовалась дыра между кронами, ударил фонтан крови, какой бывает, если при помощи крюка на лезвии двузубца одним длинным сильным движением «вскрыть» тело от шеи до паха. Содрогнулось другое деревце, и поток вынес из рощи лозоплавку – на ней лицом вверх лежал белый со вспоротым животом. Вокруг по облакам поползло густое красное пятно… куда больше, чем те, что наблюдатели видели на мелкооблачье раньше. Сквозь эфирную пыль трудно было разглядеть подробности, но на мгновение принцу показалось, что он различает гибкую смуглую фигуру среди веток – она бежала, низко пригнувшись, наклонившись вперед и почти касаясь грудью облаков…