Акушер-Ха! (сборник)

Больница была прекрасная. Жидкое мыло лилось изо всех щелей, только локтем в кнопку ткни. В оперблоке всегда была горячая вода и пижамы – не порванные на промежности. Операционные халаты были новёхонькие и даже вообще без завязочек фасона «однорукий бандит», а если и с завязочками – так никакой бобик из ЦСО не успел их погрызть в тряпки. А это операционное бельё – ах! А эти операционные столы – ох! Их не то что не надо было поддерживать ногой, они даже регулировались – ух! Операционные лампы светили, как дальний би-ксенон на встречной, скальпеля были острые, шовный материал – километрами, и даже анестезиолога Серёжу я увела с собой.

Пару дней я пребывала в восторженной эйфории. Пока не поступила пациентка с нарушенной внематочной. Войдя в брюшную полость с песней: «Как прекраа-асен этот мир!» – я всё сделала как надо. Серж лил миорелаксанты не скупясь, ну и всего остального тоже. А уж в послеоперационном периоде, узнав у дежурной медсестры, чего у нас есть, я щедро назначила и антибактериальную такую, и антигистаминную сякую, и профилактику тромбоэмболических осложнений от щедрот по самый фактор Хагемана! Размывшись и попивая кофеёк, я мечтала, как обогачусь на одной зарплате плюс обещанные премии, а не на «дадут – не дадут», «обхамят – не обхамят», потому что надоело. Вот знаете, дать деньги тоже надо уметь. А то есть такие «благодарные» пациенты… Впрочем, отогнав всё нехорошее, оставшееся в прошлом, я просидела в ординаторской до рассвета, не сомкнув глаз от счастья, ну, и по родзальной привычке. Даже писала стихи. Пятнадцать раз навестила пациентку. Серёга – тот вообще сидел около неё, читая глянцевый журнал.

– Ты как? – шепотом поинтересовалась я у него.

– Да, блин, как медведь-шатун, – тоже шёпотом ответил он и зачем-то сам измерил пациентке давление.

– Пойдём покурим, – прошипела я.

– Ага, – засипел он в ответ. И мы пошли.

А утром пришла старшая сестра отделения гинекологии. А потом была «пятиминутка». Я получила штраф за «неоправданное назначение медпрепаратов». Серёга тоже был мрачнее тучи – миорелаксанты и анестетики будут подороже антибиотиков и гепаринов всех мастей.

В общем, к концу месяца мы с ним уже смеялись как дети. Потому что получили зарплату минус штрафы – ровно на два чупа-чупса. А ещё через три месяца мы уволились. И пришли в родную белую-белую, такую большую-пребольшую, многопрофильную-премногопрофильную больницу. Там, если что, всё-таки «Иван Иванычи» своим «Милочкам» иногда покупают медикаменты. И начмед хоть и оборотень, и скотина редкостная, и паскуда мерзостная, но всё-таки если имеет – то за дело. И смешную зарплату уже никто не отберёт. И мешок картошки принесут. А некоторые пациенты и родственники даже деньги за работу умеют дать, не оскорбляя чести и достоинства. И с мозгами дружат. А не как в той клинике: «А почему мне не выписывают того-то и того-то? У меня же страховка!!!».

Да потому-то, блин!

P.S. Текучка кадров в той больнице была страшная. «Ой, така тякучка!!!»(с)

P.P.S. Напоминаю – а то у некоторых память, как желудок у котенка – это была страховая клиника, а не частный кабинет и не лечебно-диагностический центр. К тому же это было достаточно давно. Впрочем, я сомневаюсь, что с тех пор произошли кардинальные перемены.

P.P.P.S. И я ещё не рассказываю вам обо всех ужасах процедуры списания препаратов. Умножьте на сто тысячсуществующую в государственных клиниках процедуру. Впрочем, тут меня поймут только врачи.

Эко

«– …Они могут пересадить мне идеальные яйцеклетки какой-нибудь восемнадцатилетней, но стенки моей матки слишком тонкие. Яйцеклетки не приживутся…

– …Я бесплодна… Наконец-то я понимаю, что означает это слово. У меня не могут вырабатываться полноценные яйцеклетки, я не могу вынашивать ни своих, ни чужих детей…

– Ты же знаешь, я проходила курс люпронотерапии девять раз, девять раз я становилась от этого люпрона сумасшедшей сукой…»

Колин Харрисон. Форсаж

Эх, люди-человеки… Я, кстати, тоже не Будда, так что не надо! Мне уже столько раз сообщали, что я «должна нести ответственность», что если бы попутно – в качестве BTL-акции – крест, гвозди и «десяток солдат» дарили, я бы уже казармы отстроила и свою армию имела.

Кто-то говорил разумные вещи – равнодушно, яростно или печально. Естественно, не обошлось без ханжей и порицателей, а также призывов и объяснений. То есть хоть унитаз приноси, хоть то, чем на нём сидят, показывай – КПД ниже, чем у паровоза.