Акула в камуфляже

Ругаться, будучи в запале, Фриц Роттенберг предпочитал на родном немецком языке, который словно специально приспособлен для ругательств. «Проходимцы! Свинячье дерьмо!» Да-а, хорошего же мнения о южнокорейских предпринимателях придерживался член Высшего совета ИЯРУ Фридрих Роттенберг!

– Меня ваша позиция, нелюбовь к русским и излишняя любовь к корейцам, мягко выражаясь, настораживают, – продолжил он, не сводя взгляда с американца. – Тем более что и те, и другие оказались здесь с вашей подачи. Мисс Белосельцева сказала мне, что вы отказали ей в вертолете. Кстати, не посоветовавшись со мной, вот цена вашей искренности! А почему отказали? Погода? Чушь несусветная, погода тогда стояла летная!

– Что вы прицепились к корейцам? – возмущенно спросил Лайонс, уходя от еще одной неприятной темы. – Вас послушаешь, так невольно в расизме заподозришь. Корейцы делают что могут. Помогают в поисках. Скажите лучше: вам эта русская больше не звонила по спутниковому каналу?

– Нет. А почему вас это интересует?

«Это просто замечательно, что нет», – подумал мистер Лайонс, а вслух сказал:

– Не могу понять, как это она в одиночку отправилась на поиски? Куда? Просто так, наугад? Это законченная глупость. Южная Атлантика слишком велика, чтобы шарить по ней наугад, да еще в надувной моторке… Если русская направлялась куда-то, то в какое-то конкретное место! Хорошо бы узнать, в какое.

Роттенберг пожал плечами:

– В том разговоре она сказала мне, что врач их экспедиции еще и отличный гидрограф с большой практикой. Знаток океанических течений. Вот они на пару и рассчитали, куда течение могло отнести дрейфующий спасательный плотик с русской яхты. Видимо, туда мисс Белосельцева и направилась.

«Вон оно как! – подумал Лайонс. – Теперь кое-что становится понятным!»

– А координаты этого предполагаемого места русская вам назвала?

– Нет, – после некоторой заминки ответил Роттенберг. – Из ее слов я понял, что это где-то в районе северной оконечности Антарктического полуострова.

Его заминка не укрылась от внимания Лайонса, но форсировать разговор и давить на немца он не стал. На такого надавишь, пожалуй!

– Дело в том, – сказал американец, тщательно подбирая слова, – что затонувшая надувная моторка была совсем недавно обнаружена столь нелюбимыми вами корейцами в точке…

Затем Эдуард Лайонс дважды соврал: он указал совсем иные координаты и ни полусловом не обмолвился о причине, по которой надувная лодка затонула. Еще бы ей не затонуть, когда по бортам прошлись двумя пулеметными очередями!

– Вот я и думаю: не нашей ли знакомой русской мисс принадлежала это лодочка? – его вопрос прозвучал скорее как утверждение. – И где она сейчас в таком случае, эта неуемная мисс Белосельцева? Тоже пропала? Еще и ее искать? Вот вы, Фридрих, защищаете русских, а ведь от них сплошная морока и неприятности! Полагаю, стоит разобраться, что это за уникальная персона, которая способна на такие отчаянные поступки: это надо же – отправиться на жалкой надувной посудине бог весть куда в антарктических водах! Тут нужна особая подготовка… Я бы сказал, специальная.

– На что это вы намекаете? – весьма недружелюбным тоном поинтересовался Роттенберг.

– Намекаю? Да так… Ни на что конкретное. Просто размышляю вслух. Знаете, Фриц, я склоняюсь к мысли, что британский журналист из «Yachting Today» очень четко уловил суть произошедшего. Нет, этот материал ему дал вовсе не я, – здоров был мистер Лайонс врать! – Но… Даже если он сам это и придумал, русские на такое способны.

– На что «такое»? – грубо спросил Роттенберг.

– На промышленный шпионаж, – охотно пояснил американец. – На инсценировку несчастного случая. На дальнейшие инсценировки, имеющие целью затуманить нам всем мозги. Что мы с вами все время собачимся, Фриц? Может быть, поговорим откровенно? К обоюдной выгоде, а? По душам и начистоту?

Фридрих Роттенберг отрицательно покачал головой и очень нехорошо улыбнулся, глядя прямо в глаза собеседнику:

– Меня настораживает, когда люди, подобные вам, Нед, предлагают откровенный разговор начистоту. Это значит, что они собираются перестать врать по мелочам. Для того, чтобы начать врать по-крупному.

– Когда это я вам врал? – возмутился Лайонс, прекрасно понимая, что сию секунду он чуть было не прокололся весьма основательно. Нет, предлагать Роттенбергу взятку и посвящать его в подноготную происходящего, хотя бы частично, пока что рановато. – Я к вам по-хорошему, со всей душой, а вы…

Немец издал непонятный звук: то ли фыркнул, то ли хмыкнул, то ли кашлянул. Но смысл его «высказывания» не оставлял сомнений: ни черта он Эдуарду Лайонсу не верил.

«Надо сворачивать разговор, – подумал американец. – Пока я еще могу себя контролировать».

Мистера Лайонса душила ярость, которую он сдерживал из последних сил. Вот же послала ему судьба такую неожиданную помеху на пути – упертого осла!

Оказавшись в салоне своего «Крайслера», Лайонс первым делом включил кондиционер, а затем достал из бардачка трубку спутникового телефона и набрал номер.