Акула пера в СССР

Шеф достал платок и вытер испарину с лица. Потом, уже убегая, бросил:

— Вместо Шкловского надо в Ровенское съездить! Я Анатольичу сказал! Давайте мигом!

Ну, мигом так мигом. Хотя что там к чему, в том Ровенском — я понятия не имел. Пришлось идти на поклон к Ариночке Петровночке.

В совершенно умиротворенном состоянии девушка слушала музыку из магнитофона (который, кстати, мне подарили) и пила кофе. Музыка была неплохая — какой-то буржуазный джаз. И где только кассету достала? Увидев меня, встрепенулась:

— А! Гера! Мы без тебя материал поставили, видел?

— Сложно не увидеть… Шеф прискакал на лихом коне, шашкой размахивал, приказал — ни шагу назад и всё такое. И в Ровенское ехать — к Шумскому, видимо? Что там вообще нужно?

Аркадий Борисович Шумский — самый передовой из всех председателей, надежа и опора дубровицкого сельского хозяйства.

— Ну да, к Шумскому. У них юбилей колхоза, вот надо материал сделать — больше истории, больше экс-председателей, военные годы… Ну, знаешь…

— А Шкловский?

— Шкловский заболел. Отравился чем-то. Не переживай, Шумский мужик что надо, я один раз к нему ездила — чествовали комбайнеров-тысячников. Самые приятные впечатления! Просто зайдете в контору, скажете, что из "Маяка" — там нас любят и уважают, — она очаровательно улыбнулась.

— Хоть где-то… — усмехнулся я, и подумал, что странно было бы, если бы нашей милейшей Ариночке Петровночке были не рады — при таких-то достоинствах!

* * *

Конечно, мы с Анатольичем заехали в "Белый Аист" за чебуреками и газировкой! В чем прелесть отдела сельской жизни? Поехал — и ищи ветра в поле! Кто там будет разбираться, сколько ты катался по селам дубровицкого края — четыре часа или все семь?

Мне это было только на руку — понедельник, все вышли на работу и полны рвения, особенно начальство. Вот прочтет товарищ Сазанец субботний номер в своем кабинете с утра пораньше и скажет: а подать мне сюда этого Белозора! Отрубите ему голову!

Я снова порадовался, что попал в семидесятые, а не в двадцатые, тридцатые или, не дай Бог, в Средневековье. Вот так чирканешь в летописи что-то не то про графского бастарда — и всё, каземат-крысы-дыба. Поминай, как звали! А тут даже мутные заходы товарища Ершова из здания на Малиновского выглядели странно.

Опыт общения с бойцами невидимого фронта у меня был и до него — пусть и в двадцать первом веке. В Беларуси ведь и три буквы аббревиатуры пресловутой "конторы" не изменились — у нас чтили советские традиции. И совсем не производили эти джентльмены впечатление людей, которым улыбается вести беседы о матримониальных планах какого-то доморощенного писаки. Вот про оппозицию, всякие козни забугорных воротил или мутные некоммерческие организации — это да, это они с удовольствием. Но кто на ком жениться собирается — как-то мелко. Так шеф сказал? Может, это мои домыслы, но, кажется, Ершова кто-то попросил побеседовать со мной по личной инициативе. И, скорее всего, инициатива эта имеет корни в советском Заполярье… Была у меня такая вот догадка.

— Эй, Викторович! Заснул, что ли? Чебуреки стынут! — неунывающий шофер держал истекающий жирным соком, завернутый в бумагу чебурек одной рукой, бутылочку с "Ситро" второй, а рулил — третьей.

Рулил он локтем, на самом деле. Дорога была отличная, леса и перелески за окном сменялись обширными полями, уже покрытыми всходами ячменя, пшеницы и кукурузы. Я диву давался — какого хрена нужно было покупать зерно в Канаде? Даже наша Беларусь в мое время вполне обеспечивала себе продовольственную безопасность, учитывая все нюансы и оговорки. А почвы-то в Синеокой даже дерьмом назвать сложно — маловато в них гумуса для того, чтобы дерьмом именоваться. Дерново-подзолистые и торфяно-болотные у нас почвы в основном. Первые — серенькие, ткни лопату, копни — будет песок. Вторые — заболоченные, влажные, никакая мелиорация не спасает, только экологию нарушает. И ничего — шевелились как-то, и на хлебушек хватало, и скотинке на прокорм! А тут — украинские и ставропольские черноземы, огромные просторы — и, поди ж ты, импортируют зерно. При батюшке-царе не импортировали, при незабвенном ВВП не импортировали… Эх, будь я великим и могучим, имей аграрное образование или, на худой конец, лидерские замашки — развернулся бы на ниве сельского хозяйства, накормил бы всех советских людей… Как в той сказке: махнула правым рукавом, махнула левым рукавом…

— Гера! Штаны заляпаешь! — хохотнул Анатольич, и я тут же впился зубами в чебурек.

Не знаю, из какой он муки — из канадской или нашей дубровицкой, но вкусно до умопомрачения!

* * *

— Надо переводиться в отдел сельской жизни! — сказал я, когда мы ехали обратно, — Это же просто праздник какой-то!