Акула пера в СССР

— Что-о-о? Да как ты…. - а потом она поймала мой взгляд и всё поняла, — Ой!

Я вытер руки об ветошь и подошел, чтобы обнять. Она уткнулась носом мне в грудь и снова принялась всхлипывать.

— Гера-а-а, а я думала — всё… Я на тебя утром накричала, а ты ничего не сказал, переоделся и на работу пошел. И не приходил долго-долго, а я в магазин поехала, и видела как ты с той… С той…

— С Ариной Петровной, ответственным секретарем…

— С безответственной секретуткой! Она так бессовестно задницей вертела! И ты на задницу пялился, не отрицай…

Я пожал плечами: ну да, бывает — пялюсь на женские задницы. Ничего с этим поделать не могу. Но это так, эстетического чувства для, без всякой там задней или передней мысли, честное индейское слово! К чему вообще это обсуждать?

— И я подумала, ты к ней идешь, и всё, и останешься, и… А ты — мороженое. И кладбище. И тюрьма. И миноискатель!

— Металлоискатель.

— Вот! Ты почему со мной не ругаешься? Я же, получается, дурная баба? — она глянула снизу вверх своими зелеными бездонными глазищами.

Поди пойми этих женщин!

— А смысл с тобой ругаться? Ругаться можно с людьми, на которых наплевать. Если на человека не наплевать, если хочешь с ним общаться и дальше, и сохранить хорошие отношения — ругань как способ достижения цели полностью бессмысленна. Это способ выплеснуть эмоции, но никак не донести свою позицию до собеседника и добиться какого-то позитивного результата…

— Гера, знаешь что?

— М?

— Ты зануда.

— Это знаю. А еще — знаю гораздо более приятные способы выплеснуть энергию, чем ругань.

— Да? Гера-а-а… М-м-м-м…

* * *

— Гера! Зайдите ко мне! — если честно, от этой фразы у меня уже начинал дергаться глаз.

Как это у него получается? Или это такая суперспособность у старых коммунистов — печенкой чуять врагов народа? У него ведь дверь была закрыта, а я к Алёне шел кофе две ложки стрельнуть! Если бы нынче на дворе был 21 век — грешил бы на скрытые камеры, но пока для такого рановато. Может, он экстрасенс?

— Да, Сергей Игоревич? — сунул морду в кабинет я.

— Заходи-заходи… И двери закрой.

Я закрыл и по мягкому ковру прошел к письменному столу. Всё-таки шикарно главред устроился! Наверное, и в райкоме такого кабинета нет. Ну и трофеев наших: переходящих знамен, всяких статуэток, грамот и кубков тут полно. "Маяк" — это вам не хухры-мухры! Мы, между прочим, боремся за звание лучшей районки в республике! Эх, если б не мозыряне… И полочане, и оршанцы, и еще пять-семь крепких изданий — были бы мы обласканы почестями и милостями высокого начальства. Может и хорошо, что не обласканы. Нам и своего начальства хватает. Вот оно, сидит и строго смотрит на меня сквозь очки в роговой оправе.

— Мне Привалов звонил. По поводу твоего расследования. Говорит — цены нет такому сотруднику. А я вот думаю — может, тебе по его ведомству лучше работать?

— Кх-х-х… Ше-е… То есть Се-е-ергей Игоревич, не губите на молодости лет, как так — по его ведомству?!

— Шучу-шучу. Расслабься, Герман. Мне нравится твой напор, твоя энергия. В конце концов — журналиста кормят ноги! Некоторые вон сидят, ждут пока им пальцем ткнут и указание дадут — сюда пиши, туда не пиши. Ты не боишься, берешь ответственность на себя… Но иногда, знаешь ли, нужно сбавить обороты. Выдохнуть. Осмотреться. Вот так сейчас с этим кладбищенским делом — повремени. В печать давать пока ничего не будем, придержим. Это ведь очень многих людей заденет, понимаешь? Настоящая чертовщина!

— Да понял я, понял. Положу под сукно. Надеюсь — не навсегда.

— Не навсегда. Достанем, придет время. И скоро! А сейчас — нечего народ баламутить. Займись нормальной журналистской работой. У тебя вон предприятия — непаханое поле. Давай цикл статей — "Люди труда", в каждый номер. Ну, сам знаешь — с Исаковым вы договорились, позвони ему, пускай организовывает тебе поездку. На Гидролизный позвони, Волкову, коммунальщикам… Лето — это у нас горячее время для Шкловского — посевная, жатва и всё такое прочее. Но сам понимаешь — на откуп аграриям мы всю газету давать не можем, у нас промышленный район.

— И культурная жизнь…

— Нет, в культуру не лезь, это без тебя найдется кому писать. И образование — тоже. В общем — занимайся своим делом. Обзванивай, пиши. Я Арину Петровну предупредил — в номер по человеку! С разных предприятий. Понятно?

— Понятно. Разрешите выполнять? — молодцевато вскочил с кресла я.

— Кончал бы ты со своей клоунадой… — вздохнул шеф. — И вот еще, последний вопрос: почему ты не в партии?

Я, честно говоря, растерялся. Понятия не имею, почему Белозор не в партии? Но отмазка была:

— Имею право состоять в комсомоле до 28 лет, членским билетом ВЛКСМ очень горжусь и намерен это право реализовывать до самого последнего дня!

— Вот как? Молодишься? Ну-ну. Но ты подумай над этим вопросом. А то в республиканской прессе его печатают — а он даже не кандидат…

— Подумаю.