Акула пера в мире Файролла-11 Снисхождение. Том 2

У меня был невероятный соблазн после этих слов бросить на стол купюру, но я не стал этого делать. Это было бы слишком кинематографично и, что самое главное, крайне неразумно. Потому я просто пожал ему руку и пошел к Вике.

Глава двадцать вторая, последняя

в которой герой делает еще один шаг вперед

К моему великому удивлению, встреча с родителями прошла на редкость спокойно. Батя не спер из гостиницы холодильник со всем его содержимым, а мама не привезла с собой два вагона сувениров. Нет, мест багажа было восемь, но это немного, можете мне поверить.

Само собой, что не обошлось без поцелуев, фраз вроде: 'Викочка, я так и знала, что ты нас приедешь встречать' и 'А я тебе там маечек привезла, и еще шортики, и еще рубашечку такую с 'фонариками', а также многозначительных взглядов в мою сторону, которые потом упирались в живот Вики. Мол — не пора ли вам пора?

Я своих стариков понимаю, вон, даже батя и тот в машине мне шепнул:

— Хорошая девка, какого тебе еще надо? Или рассказать, как детей делают? Ну, там — пестики-тычинки?

Вот только как им объяснить, что тут все не так просто? К тому же, если я им поведаю даже десятую часть того, что вокруг нас творится, то они потащат меня к тете Маше, которая работает в институте Сербского. Проверять на предмет вменяемости.

Но — все когда-то заканчивается, закончился и этот день. Интересно — от редакции хотя бы стены остались? Там ведь сегодня ни меня, ни Вики не было, в ней рулила Шелестова. Съездить бы завтра, посмотреть, да не получится, надо как следует выспаться, а после идти в игру. У меня запланирован визит на болота, нужно, наконец, вскрыть очередную печать. Вот рубль за сто — там она. Спинным мозгом чую.

Что примечательно — я снова был рад оказаться в игре. Оно и понятно — там, в жизни, у меня все меньше пространства для личных маневров, я зажат в тиски, причем — не одни. А здесь я предоставлен самому себе. Нет, и здесь есть люди, которые то и дело пытаются меня использовать, кто в открытую, кто в 'темную', но при этом у меня имеется священное право послать их куда подальше. Что я периодически и делаю, иногда даже с удовольствием.

Вот, кстати, и письмецо от одного из этих достойных людей. Седая Ведьма напоминает о том, что я обещал во вторник наведаться к ней в гости. Ну, пацан сказал — пацан сделал, только прямо сейчас я ничего ей писать не стану. Не знаю просто, как по времени все на болотах сложится. Файролл — игра непредсказуемая, что-то планировать сложно. Может, за десять минут доберусь до цели, а может и до темноты провожусь. И потом еще полночи буду бегать между развалинами и точкой возрождения.

Вот еще одно напоминание о встрече, на этот раз от Верорка, лидера 'Орландинос'. Здесь проще, можно просто написать, что наша встреча, назначенная на завтра, остается в силе, да указать, что пройдет она в семь часов в все том же заведении Ибрагима, которое помаленьку становится моей запасной штаб-квартирой. Впишусь я в эту карусель с Западом, впишусь. Не знаю, что там будет после того, как вернуться боги, надеюсь, что на этом для меня все закончится. Но если все-таки нет? Тогда мне не помешают должники. Опять же — может, Барону пособлю с сокровищницей королей Запада. Не то, чтобы я был ему благодарен, но меня начинает напрягать долг перед ним. Этот любитель орешков в один прекрасный день может предъявить многостраничный счет и потребовать его оплаты. Он с самого начала слишком уж мягко стелет, как бы мне на ложе с гвоздями не пришлось вздремнуть. Я же не йог?

А вот Кролины в игре нет. Опять. Надо с ней будет поговорить все-таки, а то нехорошо получается. Но это — тоже потом. После болот.

Ох, как же мне неохота на них лезть, на эти болота. Вонь, сырость, змеи. Но это еще ладно. Самое паршивое — вилисы. Точнее, даже не они, а некая величественная дама, их повелительница. Мне с ней лишний раз видеться радости никакой нет.

Но выбора нет, надо идти.

А у троллей все было по-прежнему. Нет, все-таки как приятно убеждаться в том, что есть где-то, пусть даже и в игре места, в которых наличествует некая стабильность.

— Маленькие камни! — ревел главный тролль по имени Рунг, махая кулаком, который был размером с приличный арбуз перед плоскими носами своих собратьев, которые виновато смотрели на него — Это разве камни? Вон там, в груде — камни, а это не они. Это какие-то... Не знаю, как они называются, но это не они.

— Не они — виновато подтвердил один из троллей — Но других нет. Из чего дом был сложен, то и принесли. Мы хозяину того дома говорили — дай нам другие камни, большие, хорошие, но он только орал. И эти тоже отдавать не хотел. Копьем в нас тыкал, пока мы его не убили.

Вот же мародеры. Хотя их можно понять — камней-то в округе не осталось, небось. И это хорошо, это мне на руку.

— Есть камни — веско произнес я, постучав пальцем по спине Рунга. Ну, как по спине? По тому месту, до которого дотянулся. Почти по спине — Хорошие. Большие. Много. Таскай — не перетаскаешь. Я тогда рассказывал, обещал показать, а слово свое я держу.