Актуальные проблемы Европы №2 / 2016

«Отказ от установок “общего будущего” демонстрировался и в нежелании россиян каким-либо образом вовлекать страну в войну (ввод войск). Они предпочитают ограничиваться дипломатической и материальной (гуманитарные грузы) поддержкой восточным областям Украины», – считали эксперты Левада-центра в сентябре 2015 г. [Российско-украинские отношения.., 2015 б]. Летом 2014 г. четверть россиян поддерживала введение российских войск на территорию юго-востока Украины для прекращения конфликта. Среди поводов, которые могли бы вынудить ввести войска, были названы следующие: если будут продолжать гибнуть мирные жители на Украине (18%), возникнет угроза террористических актов на территории Российского государства (18%), продолжатся нападения на наши КПП на российско-украинской границе (18%). Треть респондентов (33%) отметила, что нашей стране не следует этого делать ни при каких условиях [Гражданская война.., 2014]. Д.А. Волков полагает, что анализ данных опросов по украинской теме за последние полтора года указывает на то, что «абсолютное большинство россиян настроены на невмешательство в чужие дела и против войны. Но умелая пропаганда и стремление к информационному комфорту помогают им совместить это настроение с поддержкой “помощи своим”» [Волков, 2015 б].

Что касается причин нынешнего конфликта на востоке Украины, большая часть опрошенных Левада-центром видит в нем результат вмешательства Запада (45% – июль 2015 г.) (по сравнению с летом 2014 г. эта точка зрения стала менее популярной); 27% считают его результатом националистической политики руководства Украины, 15 – протестом населения Восточной Украины против новой власти в Киеве и лишь 4% – результатом вмешательства России [События на востоке.., 2015]. В этом плане характерной чертой российского общественного мнения в отношении Украины Д.А. Волков называет «почти единогласное отрицание ответственности России» за произошедшие там события. «В качественных и количественных социологических исследованиях вырисовывается единый шаблон: “Россия не виновата”, “нас вынудили”, “мы защищаемся”. Интересным образом это перекликается со словами высоких российских функционеров: “Не мы это начали, начала другая сторона”» [Волков, 2015 б]. Социолог объясняет такое понимание происходящего в значительной степени влиянием государственных СМИ. Однако при всей «готовности» поддаться ему российская пропаганда основывалась в данном случае на глубинных установках российского массового сознания, сформировавшихся еще до украинского конфликта: недоверии к Западу, усиливавшемся со второй половины 1990-х и закрепившемся к середине 2000-х, тоске по утраченному величию. «Последовавшая со стороны Запада критика России и санкции против нее в каком-то смысле сыграли на руку российской пропаганде: “Ну мы же говорили, что все происходящее – антироссийский западный проект”… Запад организовал украинский конфликт и заинтересован в его продолжении, он ввел санкции, чтобы “ослабить и унизить Россию”» [Волков, 2015 б]. В этом контексте украинские власти в восприятии россиян предстают марионетками Запада, в чем убеждена половина российского населения. «Иными словами, российское население (как и российская власть) отказывалось признавать, что… украинцы могут самостоятельно выбрать себе политику и союзников» [Волков, 2015 б].

Одним из последствий решительной политики России в отношении к Украине и особенно присоединения Крыма стал рост популярности президента РФ. «Путина сейчас считают архитектором величия страны – именно он присоединил Крым, он принимал эти решения», – отмечал Д.А. Волков в интервью радиостанции «Коммерсантъ FM» [Волков, 2015 а]. Это тем более заметно, что, по оценкам социолога, к марту 2014 г. большая часть российского населения начала от Путина «уставать», и лишь 20% опрошенных однозначно поддерживали главу государства. Сразу после Крыма ситуация изменилась. В настоящее время большинство населения хотела бы видеть Путина следующим президентом. Для россиян обоснованием политики Путина на Украине является то, что она стала «реакцией на расширение НАТО» (в этом уверена половина населения страны) и «на угрозу русскоязычному населению Донбасса» (44%) [Волков, 2015 б].

Еще одним результатом украинских событий для российского общества стал рост ощущения собственной национальной значимости. Вначале национальная гордость «удовлетворялась» присоединением Крыма. Когда к концу 2014 г. радость от этого события несколько утихла, замечает Д.А. Волков, «доказательством значимости страны на международной арене становится продолжающееся противостояние с Западом, взаимные санкции и обвинения. Нас не любят, боятся, пытаются ослабить, значит, принимают всерьез» [Волков, 2015 б].