Акции убийства

— Да, Татьяна Александровна, совершенно верно. Однако, как я понял уже гораздо позднее, это условие было декларировано не просто так, а с умыслом. И сделано это было для того, чтобы окончательно убедить всех недоверчивых и сомневающихся в том, что в этом проекте все честно и открыто. Еще Новостроевский сказал, что тот инвестор, который оплачивает четвертую часть стоимости ресторана, приобретает в дальнейшем преимущество в плане последующего его выкупа.

— И вы решили воспользоваться этой возможностью, Ростислав Викторович? — спросила я.

— Да, решил. Мне показалось это привлекательным моментом, и я заплатил необходимую сумму, — ответил Простовойтов.

— А четверть стоимости ресторана — это сколько будет? — решила я уточнить.

Простовойтов тяжело вздохнул и ответил не сразу.

— Мне даже не хочется касаться этой темы, — наконец ответил мужчина.

«Все ясно, сумма, надо полагать, очень даже немаленькая, чтобы не сказать больше».

— Значит, вы говорите, что приобрели у Новостроевского облигацию, — сказала я.

— Да, именно так. Это именная облигация. И Новостроевский несколько раз даже выплатил по ней мне процент. Но вот потом начали происходить какие-то непонятные, странные вещи.

Простовойтов покачал головой.

— Какие же именно? — спросила я.

— Мало того что больше процентов я не увидел, так еще и офис компании закрылся, — с досадой проговорил мужчина.

— Вот как? — удивилась я.

— Да, вот так! И даже телефон свой Новостроевский на какое-то время отключил. Я с большим трудом смог до него дозвониться.

— И что же он сказал? Как он объяснил все это? — спросила я.

— Сказал, что какие-то форс-мажорные обстоятельства. Но что они вполне решаемы и что скоро все утрясется.

— Ну и как? На самом деле все утряслось? — продолжала я расспрашивать Простовойтова.

— Да если бы! Нет, что касается самого Новостроевского, так у него все сложилось так, что лучше и не придумаешь. Сами посудите: компания «Русская кухня» никуда не делась, она продолжает существовать, но проценты Новостроевский не выплачивает, хотя и не отказывается от своих обязательств. Дескать, все выплачу, но не сейчас. А потом, когда появится возможность. Да и сам он не прячется, однако в Тарасове его нет, ходят слухи, что он находится на Кипре.

— То есть получается, что этот Новостроевский находится вне досягаемости? — спросила я.

— Да, все так, все верно, — подтвердил Простовойтов.

— Но ведь кроме вас, Ростислав Викторович, наверняка есть и другие инвесторы? — продолжала я расспрашивать мужчину.

— Конечно, а как же! Естественно, я не один инвестор этого проекта, — ответил Простовойтов.

— Так и остальные, надо полагать, тоже вложили немаленькие суммы, — предположила я.

— Определенно так, Татьяна Александровна! — воскликнул Ростислав Викторович. — Но понимаете, в чем тут дело. Этот самый Новостроевский — очень непростой тип. Он сразу понял, кого из инвесторов можно, как сейчас говорят, «кинуть», а кого — нет. Я, когда почувствовал, что пошло что-то не так, пообщался с остальными вкладчиками, поглубже вник в этот проект. И, знаете, Татьяна Александровна, узнал много нового. Того, что до сих пор не знал.

— Интересно, что же? — спросила я.

— О, много чего! — воскликнул Простовойтов. — Например, то, что, оказывается, имеется только один функционирующий ресторан. И он находится в Тарасове. Его Новостроевский продавал инвесторам по частям. Ну, это были люди с положением и облеченные властью. У каждого из них, как я потом выяснил, имелась поддержка и защита там, — мужчина поднял взгляд к потолку, — на самом высоком уровне власти. С такими сражаться, а тем более обманывать их — себе дороже, это я вот к чему говорю. Именно поэтому ресторан «Былина» уже изначально был представлен как рекламный объект, потому что был продан. Точнее сказать, он находится в долевой собственности у инвесторов. Но меня интересовал именно последующий выкуп, я уже вам это говорил. И тогда Новостроевский предложил такой вариант. Он рассказал, что в Балаково полным ходом идет строительство ресторана, который как раз подходит под мои условия. Перед тем как вложиться, я съездил в Балаково и все сам посмотрел. Там действительно шла активная стройка, ничего не могу сказать. Уже и фундамент был заложен, и строительные материалы подвезены, и подъемные краны стояли. Рабочие работают, прорабы их подгоняют, в общем, работа кипит вовсю. Я подумал, ну, какой здесь может быть подвох? Ведь я же все видел своими глазами, убедился во всем воочию. В общем, вложился я в это предприятие. А через несколько месяцев стройка заглохла.

— Но ведь вы, я полагаю, требовали свое, вложенное, у этого самого Новостроевского? Так? — спросила я.