Акции убийства

Однако владельцам дома был, по всей видимости, безразличен внешний вид их жилища: краска на стенах дома почти вся облезла, наличники на окнах покосились. Деревянный забор вокруг дома зиял большими дырами по причине сгнивших досок.

На территории дома царила тишина, занавески на окнах были задернуты.

— Похоже, что у Верки никого нет, — предположила я.

— Похоже на то, — согласился со мной Владимир.

— Что будем делать дальше, Володь? — спросила я.

— У нас есть еще рюмочная «На троих», вот туда сейчас и отправимся, — сказал Кирьянов.

Мы остановились у пятиэтажного дома, где в цокольном этаже разместилось питейное заведение «На троих», о котором говорил участковый.

— Володь, ты оставайся в машине, — сказала я Кирьянову.

— Пойдем вместе, Тань, — возразил Владимир.

— Это не очень хорошая идея, — покачала я головой.

— А отправляться на возможную встречу с преступником, у которого за плечами как минимум два убийства, это, по-твоему, хорошая идея? — стоял на своем Кирьянов.

— Володь, ну я же не один на один с ним буду находиться. Вокруг люди, да и откуда Сыромятникову знать, что я пришла по его душу? И вообще, с чего ты взял, что Григорий сейчас непременно будет находиться в рюмочной? — спросила я.

— Ладно, иди, но будь осторожна, — нехотя согласился Владимир. — Но скажи, Тань, ты уже придумала, как выведешь Сыромятникова оттуда, если вдруг он там окажется?

— Ну… пока еще нет, но думаю, что на месте соображу как, — ответила я.

— Еще раз: будь осторожна, — напомнил Кирьянов.

— Слушаюсь, мой генерал.

Едва я открыла тяжелую деревянную дверь, которая вела в питейное заведение «На троих», как очутилась в сизых клубах табачного дыма. Я оглядела просторное помещение. Справа находилась барная стойка, за которой возвышалась крупная женщина лет сорока — сорока пяти. Она наливала алкогольные напитки забулдыгам, которые выстроились в очередь вдоль стойки. Налив последнему «страждущему», барменша неодобрительно взглянула на меня:

— Ищешь, что ль, кого-то? — спросила она.

— Гришка здесь? — небрежным тоном спросила я.

— Здесь, где ж ему еще быть, — усмехнулась женщина. — Вон, на последней лавке сидит. А ты что, его новая, что ли?

— Недавно познакомились, — лаконично ответила я.

Теперь есть, по крайней мере, один свидетель, что Григорий ушел из рюмочной с новой барышней. И то, что какое-то время его нет ни у Верки, ни у Расула, ни где-то еще, объясняется новым увлечением Сыромятникова.

Я проследила, в какую сторону кивнула барменша, и пошла туда. Зал питейного заведения был плохо освещен, к тому же помещение застилал табачный дым. За пластиковыми столиками сидели существа мужского пола в грязной одежде и с помятыми, давно небритыми физиономиями.

Я прошла почти в самый конец зала и увидела наконец Григория Сыромятникова. Он сидел за столиком в одиночестве и смотрел куда-то в стенку ничего не выражающим взглядом. Кажется, он был не только пьян, но еще и под кайфом.

— Эй, вставай, пошли. — Я подергала Сыромятникова за рукав куртки.

Григорий вяло отмахнулся от меня.

— Пошли, говорю, долго ты еще будешь тут сидеть? — не отставала я от Сыромятникова.

— К-куда идти? — Григорий посмотрел на меня мутным взглядом.

— Как куда? Домой! — приказным тоном скомандовала я и, взяв Григория под руку, приподняла его со стула.

— Ну, вставай же ты наконец! — прикрикнула я на Сыромятникова и потащила его к выходу.

На улице я продолжала вести упирающегося и что-то бормочущего Сыромятникова к своей машине. Погрузив парня в салон, я нажала на газ, и машина сорвалась с места…

— Ты когда хочешь допросить Григория Сыромятникова? Сейчас? Или же оставить на потом? — спросила я Кирьянова, когда мы приехали в управление полиции.

— Нужно допросить его сейчас, пока он не очухался. Ты же его, можно сказать, врасплох застала в этой рюмочной. Потом, Тань, Сыромятников, вряд ли признается. Будем ковать железо, пока горячо, — решил Владимир.

Однако в кабинете Кирьянова события разворачивались не так успешно, как того хотелось бы. Григорий Сыромятников начал откровенно издеваться над допрашивающим его Владимиром и косить под невменяемого.

— Сыромятников! — Кирьянов стукнул кулаком по столу. — Последний раз спрашиваю: будешь нормально отвечать на вопросы? Или будешь продолжать разыгрывать из себя дурака?

Но Григорий и ухом не повел. Он все так же строил рожи и заходился идиотским смехом. В конце концов Владимир вызвал конвойного, и Сыромятникова отправили в камеру предварительного заключения.

— Нужно дать ему время. Пусть посидит за решеткой, проникнется, так сказать, соответствующей атмосферой. Тогда и мозги на место встанут.

— Ты так считаешь? — спросила я.

— А то! Все они поначалу ваньку валяют. Крутых из себя строят. А потом раскалываются, как грецкий орех. И Сыромятников расколется как миленький. Совсем по-другому запоет, когда припечет, — уверенно сказал Владимир.

— Ну, тогда, Володь, я поеду, перекушу где-нибудь, а то желудок уже требует пищи. А ты, как только Сыромятников дозреет до нормального разговора, сразу же мне звони, — попросила я.

— Само собой, Тань.