Акцент судьбы

Противник тормозил, анализатор спарки уже выдал данные, это действительно были двенадцать перехватчиков и они шли на него сжимая строй, не оставляя сомнений в своих намерениях. Но из-за необходимости вести активное наблюдение за спаркой перехватчики не могли выйти на более значительные режимы торможения, мешал шлейф реактивной массы, направленный в сторону Кима, у спарки таких проблем не было, и встречная скорость увеличивалась. Непосредственно перед контактом он резко развернул спарку, запустил противовес и распушил хвост, выбрасывая тонны реактивной массы. Все! От него больше ничего не зависело, дальше дело судьбы, если это не поможет то по крайней мере была попытка. Пошли секунды. Одна, две… Нет ничего хуже неизвестности, но еще хуже ожидания в неопределенности. Внутрь заползает предательский холодок, и хотя в кабине спарки гремит оглушающий рев от расфокусированного двигателя все равно Ким чувствовал как внутри набатом бьется сердце и чтобы заглушить напряжение ожидании он начал считать уже его удары… три, четыре… Сейчас, если его уловка не удалась, системы визуального захвата цели уже сфокусировались на нем, и через мгновенье последует залп противника. Пять, шесть… Четр! Ну где же? Ким не выдерживает и от напряжения закрывает глаза. Семь. Резкий сигнал компьютера, сигнализирующий о критической ситуации, заставил его вздрогнуть, но он только сильнее зажмурил глаза и весь напрягся ожидая удара. Восемь, девять… Пока жив. Получается, ракетами его не достали. Сейчас ударят из лучевого оружия. Десять, одиннадцать… Сигнал смолк. Ким тихонько приоткрыл глаз, все на месте, на мониторе был виден удаляющийся противник, теперь быстро переключить режим двигателя и оглядеться. Для верности Ким выждал еще секунд десять и только после этого позволил себе вздохнуть спокойно. А потом на него навалилась неуемная эйфория, и он сначала пару раз хихикнул, Вилан, до этого боявшийся даже вздохом помешать пилоту, наконец, позволил себе вопрос. Но Ким не слышал его вопроса, его прорвал неудержимый смех и чем больше он хохотал, тем сильнее его разбирал смех. Смеялся он на столько открыто и заразительно, что и Вилан не удержался и тоже захохотал, это вызвало у Кима такой дополнительный приступ хохота, что у него перехватило дыхание и из глаз брызнули слезы. В этот момент ему казалось, что ничего серьезного не произошло, а они то так испугались, и даже появилась такая мыслишка, что над ними кто-то просто подшутил. Пик смеха стал проходить и Ким, решив «смех смехом, но как бы потом не пришлось плакать», стал приводить себя в порядок.

– Вилан, ты теперь ничего не хочешь мне рассказать?

– Что ты хочешь услышать?

– Ну, хотя бы кто твой отец, и какой у тебя статус в твоем мире? Насколько я знаю на «Аффене» неограниченная монархия.

– Да.

– Что да?

– Монархия.

– Ну что ж, понятно. Надеюсь, Вы не наследник, Ваше высочество.

– Нет.

– Ладно, будем считать, что я получил исчерпывающую информацию и больше мне знать не положено.

– А почему?

– Что почему? Почему не положено?

– Почему ты решил, что я «Ваше высочество»?

– Видишь ли. Пока мы тут кувыркались, мне прислали небольшой приказ о выполнении некой директивы, которая обязывает меня принять любые меры для спасения вверенного мне курсанта.

– А, что спасают не всех?

– Пытаются спасти всех. Но такую директиву давали только два раза за всю историю флота, и оба раза капитанам корабля, для спасения жизни высших лиц миров, входящих в содружество. Так что теперь мы с тобой попали в историю.

– И что в этой директиве особенного?

– А то, что любые мои действия с момента поступления директивы считаются верными и оправданными, единственная моя задача вытащить тебя к адмиралу или выше, а выше это штаб сектора или комитет объединенных штабов. Теперь никто не имеет права мне приказывать, и после выполнения директивы никто не имеет права требовать объяснений, почему я сделал так, а не иначе. А вот адмиралу придется очень потрудиться в комитете, доказывая необходимость такой директивы, да еще рядовому составу. Теперь, ты понимаешь, что не могу я его подвести.

– Что мы дальше будем делать? Разворачиваемся?

– Ну уж нет. Будем наслаждаться моментом, пусть нам карету подают. Нечего свои ноги бить.

– Пока подадут, мы здесь запаримся сидеть.