Актриса моих снов

Я разобрала быстренько одежду по шкафам моего трейлера, перекусила чипсами с колой, это был мой завтрак, и, собираясь на площадку, увидела в дверях Костию. О нет, нет и еще раз нет! Она протягивала мне бархатную коробочку. Я не готова, не хочу, не буду!

— Я не буду этого делать, — наотрез отказалась я, складывая руки у себя на груди.

— Почему же? Или вы с Лексой после этого трахаетесь?

Я сразу же вспыхнула после ее слов.

— Побойся Бога, Костия! Когда нам трахаться, если у нас всего пять минут? А я завязываю шнурки дольше.

— Хм… Когда у Лексы долго не бывает секса, она кончает и за три минуты.

Бля-я, это отвратительно было слышать от нее.

— Пошла вон отсюда!

— Я-то пойду. К Джозефу. Он лишит тебя работы. Ты будешь должна неустойку, и твоя семья останется на улице. Так ты хочешь закончить свою жизнь? — Тернер знала, на что нажимать. Я вырвала из ее рук эту чертову коробку, открывая ее, того и гляди у меня покатятся слезы из глаз от отчаяния. Я заметила, как рыжая начала приспускать штаны, и тут я не выдержала, слезы бесшумно хлынули из глаз.

Но в вагончик ворвалась Вудс и, оглядев обстановку, произнесла.

— Костия, оденься! — она забрала у меня коробку, захлопнув ее. — И не веди себя как маленькая. Там инструкция и все понятно написано. Ну, сходишь пару раз к врачу, ничего с тобой не случится.

— Почему же ты, Лекса, не как маленькая? Ходишь к Гриффин за помощью?

— Потому, что Кларк проспорила мне желание. Я ее Госпожа на время съемок. А она моя служанка. И это в смысле подай — принеси, а не в смысле секса. Так что иди, одевайся.

Костия медленно посмотрела на меня, а я со слезами на глазах кивнула. Мне больше ничего не оставалось делать.

Рыжая разозлилась и выбежала из моего трейлера.

Зеленоглазая меня осторожно обняла, как будто я ее сейчас оттолкну. А я была безвольной куклой. Начиная твердить себе, что потерпеть осталось всего каких-то, блять, пять месяцев…

— Прости меня, что припоздала слегка…

Не знаю, что со мной случилось, может, повлияли те слова, за сколько Лекса может кончить, но я зло оттолкнула ее со словами:

— Да лучше б я вообще не знала твоего имени!

Вудс расстроилась, лицо ее исказила гримаса боли, и она молча ушла.

Никто здесь не задумывался о моих чувствах, сделали из меня «подушку для битья»… И каждый говорил, что хотел, оставляя на моем теле невидимые синяки и порезы, а душа моя трещала по швам. Но я только потом поняла, позже, что делали больно мне, а я расстраивала брюнетку, которая заботилась обо мне. Почему мы причиняем больше боль тем, кого сильно любим?

Я не хотела привыкать к ней, ведь, вернувшись домой, я вновь была счастлива… Или это мнимое счастье? Пока я этого не знала, но домой хотела.

За мной пришла Анья, пока я приводила себя в порядок.

— Привет, Кларки. Ты готова? Пойдем.

Я кивнула головой.

— Привет, Анья.

— Ты грустная? Не хотела ехать назад? — спросила меня шатенка, а я соврала.

— Все хорошо, просто устала от перелета.

— Начали! — крикнул режиссер, и все началось заново. Съемки, стопы. Костия была в гневе и не могла нормально отыграть свою игру за столом. Вместо возбуждения она кривилась.

— Костия, что опять не так? — спросил Кинг, а я видела даже через экран, как Лекса грозно на нее посмотрела, что та испугалась. Это еще мягко сказано. Я бы, наверное, пошла менять штаны от ее взгляда…

Я так поняла, они еще и без меня разговаривали, ибо рыжая мило улыбнулась, проговорив:

— Нет, все нормально. Просто до конца не проснулась.

Ну, мы несколько раз пересняли эту сцену и с пятнадцатого раза нам все же удалось.

— Все, обед, — сказал мужчина. — Хоть и поздний. И Рэйвен кто-нибудь звонил?

Анья подошла к нам.

— Я звонила. Она сказала, что будет скоро.

— Отлично. А Октавия?

— Она уже здесь, у себя, — продолжала отвечать шатенка. Эдакая мамочка, знает все про всех своих детей.

— Ладно, час вам. В пять чтобы были все на месте.

Все кивнули и начали разбредаться. Я же подбежала к брюнетке, останавливая ее за руку. Она сразила меня холодом, чего я совсем не ожидала. Но все же начала говорить:

— Лекса, прости… Я не это хотела сказать…

Брюнетка выдернула руку из моей хватки.

— Не ври. Ты именно это хотела сказать. Когда люди в гневе, они говорят правду. И мне надоело, Кларк. То ты меня приближаешь, то отталкиваешь. Что ты хочешь? Не хочешь знать меня? Да пожалуйста! Только и ты больше не подходи ко мне! — проговорила она мне и ушла. Я поджала губы, я не хотела этого. Видит Бог, не хотела!

Главу про запой матери Костии мы отыгрывали до понедельника, включая выходные, ибо фальшивили все: если не Костия в этой сцене, то Лекса, если не Анья, то Рэйвен и наоборот. Причем Кинг предложил воспоминания и рассказ Рэйвен запечатлить. То есть в воскресение на площадке были две темноволосый девочки-актрисы. Одной шестнадцать, другой четырнадцать. Правда, они справлялись лучше. Возможно, все просто устали впахивать без выходных, и для сна было мало времени.