Актриса для Мажора

Алене было очень тяжело каждый день видеть Борю и делать вид, что ее ничего не тревожит, хотя в это время ей казалось, сердце разорвется на части или голова лопнет от переживаний и эмоций. Невыносимо было думать, что она скоро уедет, но еще больше ее мучили мысли, что она может поддаться своим чувствам и остаться. Слишком болезненно ей дался прошлый опыт, и теперь между независимостью и любовью она не могла выбрать любовь. Поздно было корить себя и удивляться, как удалось самовлюбленному мажору подобрать ключик к ее сердцу, она уже приняла это чувство как данность и давно перестала с ним бороться. В итоге она приняла решение: любовь не помешает ей уехать в Швейцарию и там начать новую жизнь.

Когда решение было принято окончательно, ей стало легче, встречи с Борей приобрели для неё особую чуть горьковатую сладость. Она старалась как можно больше времени проводить с ним. И ей даже в голову не приходила мысль, что по отношению к Борису это жестоко, нет, она видела, что он влюблен, но не верила, что для него это всерьез. Она копила их разговоры, взгляды, случайные касания, чтобы потом вспоминать с грустной нежностью о своем морском увлечении.

А Боря чувствовал себя окрыленным, Алена больше не бегала от него, вполне благосклонно принимала ухаживания, смотрела долгим взглядом, как если бы хотела запомнить. В ней ещё чувствовалась отстраненность, и Боря не торопил события, рассчитывая, что у него еще полно времени, чтобы она окончательно привыкла и доверилась ему.

День свадьбы Вадима Дмитриевича и Ники был последним днем Алены на корабле. Об этом знала она, Анжелика Геннадьевна и Ника, хотя последняя каждый вечер близко наблюдая метания подруги, так и не смогла поверить, что Алена просто молча покинет лайнер. Честно говоря, и сама Алена хоть уже и собрала чемодан, но в глубине души ждала чего-то, что заставит ее остаться.

В день свадьбы, наблюдая за танцем молодоженов, Алена никак не могла унять сердцебиение, скоро их с Борей выход, а потом все, они разойдутся навсегда.

Боря же только мельком посмотрел на танцующих и сразу же вернул свое внимание Алене. В этот раз она была без парика, в другом концертном платье, что и не удивительно, прошлые костюмы они испортили во время купания в бассейне. Волосы были уложены по моде двадцатых годов прошлого века, и ей невероятно шла эта прическа, особенно порадовали подаренные им жемчужные украшения. Сегодня она была собой.

— Неужели ты волнуешься Трякина? — он заметил ее нервозность.

— Радуюсь за подругу, — не весело ответила Алена.

— Не похоже на радость.

— Значит просто завидую. Все девушки хотят замуж, — она не поворачивалась к нему, боялась, что если посмотрит на него, то не удержится от слез.

— На завись тоже не похоже. Ты чем-то расстроена?

Боря смотрел на ее профиль, тонкие черты лица, упрямо и немного отчаянно вздёрнутый подбородок. Она смотрела на молодоженов не видя их, все ее чувства были сконцентрированы на мужчине рядом.

— Скажи, что любишь меня, — тихо попросила она после долгого молчания.

Боря коротко выдохнул, привлёк ее к себе и приподнял лицо, чтобы она посмотрела ему в глаза.

— Я люблю тебя, — сказал твёрдо Боря.

— Надолго? — ее голос дрогнул.

— Не знаю, но очень подозреваю, что я однолюб, — честно ответил Боря.

— Выполнишь мою просьбу?

— Конечно. Все что ты захочешь.

— Я хочу запомнить этот день, пусть он будет самым лучшим.

Они стояли, смотрели друг другу в глаза, пока их не позвали на сцену.

Снова танец из шоу «Великий Гэтсби», только они танцевали, не играя чужие роли. В финале танца Алена сама потянулась к Бориным губам. Поцелуй был долгим и жарким, организаторы в этот раз были готовы к такому развитию событий, освещение над парой погасло сразу, и зажглось над противоположной сценой, представление продолжилось с другими актерами.

Для Бори и Алены все происходящие было как вспышки фейерверка в темном небе. Вот они танцуют — последние аккорды их танца — ее губы на губах Бори и провал в темноту. Они в коридоре — хлопок дверью — снова его поцелуй и снова провал. Вот она на руках у Бориса — звук подъехавшего лифта — снова поцелуй и темнота. Все еще лифт и наконец, его каюта — стук упавших концертных туфель — жадный поцелуй и провал в сумасшедший и нескончаемый водоворот.