Актриса для Мажора

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 42

После репетиции Алена, не оглядываясь, но и не спеша отправилась к себе и через минуту ее рука оказалась в руке Бориса, он сразу крепко зафиксировал ее ладонь, чтобы она не смогла вырваться.

— Устала? — спросил Боря, когда не почувствовал попыток освободить руку.

Алена промолчала.

— Хочешь, пойдём в ресторан, съедим что-нибудь?

— Уже поздно, — покачала головой Алена.

— Тогда пошли на палубу, обниматься будем.

Вот теперь Алена попыталась выдернуть свою руку.

— Все, все, — заулыбался Боря, — я пошутил. Пойдём просто помолчим вдали от всех. У меня шум в ушах стоит от всей этой музыки, визга Анжелики Геннадьевны и стонов Валентина Эдуардовича.

— Ты и молчание? — улыбнулась Алена, — странно даже то, что ты слово такое знаешь.

— Я знаю много разных слов, — Боря уже вёл ее через служебный коридор к палубе, где они танцевали прошлым вечером, — например, скромность. Я редко это использую, но значение слова понимаю.

Алена остановилась возле перил, и зябко поежилась, морской воздух холодил открытые плечи. Боря подошёл к ней и обнял со спины.

Алена напряглась и попыталась отодвинуться от Бори.

— Не паникуй, партнерша, будет хуже, если ты завтра свалишься с простудой. Да и обо мне тоже подумай: я столько раз танцевал с тобой, но так ни разу и не обнял по-настоящему. Несправедливо. Должны же у меня быть хоть какие-то бонусы. Директор я или кто?

Алена строго взглянула на него поверх плеча.

— Да расслабься ты уже, сама же знаешь, что в безопасности рядом со мной. Устраивайся удобнее, можешь использовать меня сейчас для релакса.

Боря обнимал ее за талию, она чувствовала его тёплые ладони сквозь тонкую ткань платья и волна тепла разливалась по ее телу.

Алена чуть повернулась в его руках, удобнее размещаясь на его груди.

— Только не пой тогда, пожалуйста.

Боря положил подбородок ей на макушку.

Перед ними была ночь, звезды, спокойное море мягко шелестело волнами. Прохладный соленый воздух великолепно сочетался с его горячими объятьями. Она чувствовала, как он улыбался ей в волосы, как размеренно бьется его сердце. Она закрыла глаза. Не хотелось думать и анализировать. Слишком утомительное это занятие — постоянно о чем-то переживать. В конце-то концов, ничего страшного не случится, если она на несколько минут расслабиться.

В его объятиях было спокойно и так непривычно тихо, что она не выдержала и спросила, чтобы убедиться, что рядом все тот же Боря:

— И сколько ты сможешь молчать?

— Так? Долго. А если добавить поцелуи, то бесконечно.

— Не порть все, мажорик, — улыбнулась Алена. Да, Боря на месте.

— Глупая ты, Трякина, поцелуями все можно только улучшить, — ответил Борис, но попыток поцеловать не делал.

Алена чувствовала, что он улыбается, и было очень приятно ощущать своей щекой, как мягко вибрирует звук в его груди, когда он говорит. И уже не хотелось, чтобы он молчал.

— Переживаешь из-за завтрашнего шоу?

— Нет. А должен? — удивился Боря.

— Все нервничают перед выступлением.

— Все слишком заморочены тем, какое впечатление производят на других. Боятся выглядеть глупо или ущербно. Боятся забыть текст или перепутать движения. Мне-то чего бояться? Я буду самим собой. Понравится это публике или нет? Я не знаю, да меня это и не волнует. Я хочу нравиться очень небольшому количеству людей. Хотя обычно все происходит наоборот, все в полном восторге от меня, кроме тех, кто мне дорог. Но это точно не связано с шоу. Ах, да, я же ещё директор. Волнуюсь ли я об успехе своего проекта? Я готов многое сделать для него, работать, думать, бегать, договариваться, даже ругаться, но на меня не накатывает мандраж при мысли о завтрашней премьере. Пусть Линник с Валентином Эдуардовичем волнуются.

— И что, ты даже не расстроишься, если будет провал?

— С чего вдруг провал, Трякина? Это будет успех.

Алена тихо засмеялась.

— Хорошо быть таким самоуверенным?

— Нормально. Понятия не имею, как быть другим.

Алена погрузилась в свои мысли. В той, прошлой жизни до лайнера она помнила, как шла подготовка к каждой премьере, и всегда накануне в театре стоял густой запах валерианы и коньяка. Константин Васильев на публике старался держать лицо и выглядеть уверенным в своем творении мастером, но она как никто знала, что за этим скрывалась паника и муки неуверенности в себе. А Боря смотри-ка, у него даже сердце ни разу не сбилось со спокойного ритма.

Она помнила, как когда-то давно, будучи начинающей актрисой, очень нуждалась в поддержке Кости, но не смела о ней просить. Да и не видела смысла в своих просьбах, Константин был зациклен на своих переживаниях и сам требовал подпитки своей уверенности от нее. Ей ничего не оставалось кроме как самой справляться со своими проблемами и наращивать броню. А хотелось просто чувствовать опору, как сейчас в теплых и сильных Бориных руках, когда он якобы незаметно целует ее волосы.