Актриса для Мажора

— Павлик влюблён в госпожу Линник, и это происшествие не было случайностью или халатностью, это спланированная акция по завоеванию сердца Анжелики Геннадьевны.

Борис непонимающе посмотрел на Вадима Дмитриевича.

— Не понимаете? Странно. Я думал уж кто-кто, а вы должны проникнуться в ситуацию, когда прелести нашего арт-директора сводят мужчину с ума и толкают на невероятные глупости, — капитан продолжал смеяться.

— Я все еще не понимаю. Вы правы, что это идиотизм, и даже если госпожа Линник оказалась виновата не на сто процентов, что тогда здесь до сих пор делает Виноградов?

— Анжелика Геннадьевна не могла предвидеть такую подлую диверсию, тем более что Павлик за три года, что работает на корабле, ни разу не продемонстрировал ей своей привязанности. А что касается его самого, — Вадим Дмитриевич снова засмеялся нервным смехом и развел руками, — я не могу его уволить. Этот гаденыш во все системы корабля проник и без него ничего просто работать не будет.

— И что я должен на это ответить? Этот лайнер собственность моей семьи и я реально не понимаю, почему мы должны нести убытки из-за брачных игр сотрудников.

— Ремонт и дополнительные бонусы пассажирам Виноградов оплатит сам. Есть у него такое необычное хобби: сначала сломать что-нибудь, а потом самому оплачивать ремонт.

— Вы в курсе, какие это деньги?

— Да, Борис, в курсе. Виноградов и смету уже подготовил, и все необходимые материалы оплатил. Он располагает такими средствами, можете у папы вашего поинтересоваться, они немного знакомы.

Боря немного помолчал, обдумывая ситуацию.

— Бардак у вас здесь Вадим Дмитриевич, и заметьте — даже без моих усилий.

Взгляд капитана вновь стал ледяным, а голос обманно ласковым.

— Я разберусь с этими двумя, а насчёт вас я очень рассчитываю, что вы и дальше будете соответствовать своей должности и не станете подкидывать дополнительных проблем.

— Так и будет, если моя должность перестанет быть фейковой и я стану реальным директором, — очень дружелюбно ответил Боря

Капитан и сын владельца поняли друг друга. Вадиму Дмитриевичу даже пришлось изобразить кашель, чтобы замаскировать случайно вырвавшееся нецензурное слово.

«Все же гены не пропьёшь, папенькины способности даже сквозь толстый слой балбеса просвечивают, сумел-таки и эту ситуацию в свою пользу вывернуть младший Быков».

— Почему нет? Чем хотите заняться? — поинтересовался капитан.

— Ну, если Анжелика Геннадьевна у нас такой незаменимый профессионал, то к ней хочу, учиться людей развлекать.

— Все не можете в покое ее оставить — нахмурился Вадим Дмитриевич.

— Нет, не поэтому. Просто есть пара идей, хочу их попробовать.

— Попробуйте, — согласился капитан, — но не советую играть на ее нервах.

Мужчины пожали друг другу руки скрепляя договоренность и разошлись.

Глава 27

Боря вышел из кабинета слегка ошарашенный произошедшим. Это был странный разговор, еще более неожиданный финал, но все получилось даже лучше, чем он мог бы предположить. И в приподнятом настроении, едва ли не насвистывая, директор, вернувший свои полномочия, отправился с прогулкой по кораблю.

Но уже скоро его веселость сменилась задумчивостью:

«Так какие же у меня идеи?»

Идей не было, было непреодолимое желание держаться поближе, нет, не к Анжелике Геннадьевне, как подумал капитан, а к невзрачной девчонке, детскому аниматору.

Быков и сам не заметил, как оказался возле детского клуба. В самый разгар детского спектакля.

Боря вмиг забыл обо всем, что его тревожило, едва увидел Алену. Сегодня она играла роль ведьмы. И улыбка сама растянула его губы, настолько Алена была органична в этом образе.

«Ну конечно, кого же еще ей играть, если не ведьму? Как ей подходит этот горб и нос крючком, отвратительно-прекрасное зрелище».

Он тихонечко стоял в стороне, оставаясь незамеченным. Смотрел на скрюченную старуху с уродливым носом и бородавкой на подбородке, и не мог отвести взгляд. Сам поражаясь тому, что с ним происходит.

«Почему? Я не могу понять. Что в ней так влечёт меня. Глаза, губы, наклон головы, улыбка? Просто красота? А разве она красива?»

И тут же сам себе отвечал на вопрос.

«Не красивая. Вообще ничего особенного. Разве что глаза. Никогда не видел такой густой зеленый цвет, как изумрудная гуашь в баночке.… А еще губы, нежно-розовые, не особо пухлые, но на вид очень мягкие. Тьфу ты, чёрт, о чем я думаю?! Как развидеть, раздумать, разпомнить ее?! Ведьма!»

Он пристально всматривался в неё будто боялся упустить подсказку, разгадку того что так его влечёт. Он чувствовал, что разгадка близко, ещё чуть-чуть и он поймёт. Но нет, ничего не менялось. И это ощущение беспомощности приводило его в исступление.

«Это как же я так попался-то? Чем же ты зацепила меня, маленькая злючка?». И сам же себе ответил: «Всем. Все нравится. Все хочу, даже с этим носом и в ступе».

Он смотрел на нее, и чем больше смотрел, тем сильнее становилось ощущение, что он готов смотреть на нее бесконечно.

«Как мне найти кнопку, чтобы «это» выключить? Или хотя бы сделать так чтобы «это» включилось и у нее тоже».