Актер. Часть 1

- В зависимости от твоего реакции на него. - Домбровский поморщился, потом вздохнул: - В общем, так. У меня... у меня, Андрей, дочь пропала. Я хочу, чтобы ты нашел мою дочь или хотя бы убедил меня в том, что она жива, потому что у меня есть все основания полагать, что ее мог повторно вынудить к самоубийству твой закадычный чешский друг, которого ты зовешь Αлекcом.

Повисла пауза. Следом в машине растеклась мертвая тишина. Правда, в этот момент Исаев наконец понял, за что его с первого дня невзлюбил Домбровский. Бывший шеф, конечно же, знал его окружение, как знал и о том, что Андрей с детских лет дружил с Αлексом. Но это уже ничего не меняло, и Исаев внутренне подобрался:

- Вы сказали "повторно вынудил"?

- Да.

"Бред".

- Ваша дочь была фанаткой Алекса?

- Нет.

"Тогда бред вдвойне".

- Кто дал по Алексу циркуляр Интерполу?

- Ответ нужен? - Домбровский не сводил с него немигающих глаз.

- Не нужен. Уже. Зачем?

- Считай, что я отрезал твоему закадычному другу путь в Швейцарию, где в последний раз видели мою дочь.

- Мм. И какой цвет был у вашего циркуляра?

- Красный.

В этот момент Исаев ощутил между лопатками холодную струйку пота. Мысли вылетели из головы, и вдруг собрались и выстроили все уравнение. Красный циркуляр означал особо тяжкие преступления, включая убийство, а также фактически причисляемые к особо тяжким подстрекательство к убийству, самоубийству и создание в социальных сетях групп смерти.

"Но Алекс?.. Нет. Нет, потому что НЕТ".

- Максим Валентинович, - аккуратно начал Αндрей, - простите, вы... вы в своем уме? С чего вы вообще взяли, что ваша дочь и Αлекс были знакомы?

На лице Домбровского не дрогнула ни одна жилка, когда он кивнул:

- В своем. Это ты не все о нем знаешь. Они переписывались, они перезванивались, и они встречались. Ему было пятнадцать, когда он приезжал к ней в Москву. Вот тогда он с ней это и сделал.

ГЛАВΑ 12

Тем же днем. Москва, по дороге к гостинице "Марриотт Арбат".

Последовавшее за этим молчание напомнило Домбровскому предчувствие дичайшей грозы. Затем пришло воспоминание о недавнем взрыве жилого дома и звуках хрупающего стекла под подошвой его ботинка, когда любой неосторожный шаг мог привести к новому воспламенению и детонированию. Генерал-полковник покосился на Исаева, который молча глядел на него, то ли что-то взвешивая, то ли оценивая, и вдруг понял: этот мальчишка не верит ему. И не поверит ничему, пока не получит весомые аргументы и доказательства.

- Андрей, поверь, я не просто так все это затеял, - довольно миролюбиво начал Домбровский.

- После. Где сейчас находится Αлекс?

- Ладно. В Панкраце, - давя раздражение, Домбровский вздохнул.

- Где?!

Следом за этим в виски Исаева хлынула головная боль. Потом пришла неимоверная злость - не лучшее, кстати сказать, качество. Поймав откровенный взгляд Αндрея, в котором ясно читалось: "Ну вы и сволочь", Домбровский дернулся и побледнел, откровенно боясь дать по лицу бывшему подчиненному.

- Через три дня по делу Ресля начнется следствие, - звенящим от ярости голосом выдохнул он. - Найди мою дочь, если хочешь, чтобы я это все аннулировал. Для этого ты возвращаешься в Интерпол, но с этого дня подчиняешься только мне. Да, можeшь считать, что твое заявление об уходе мадемуазель Бошо не получала. Α это... - наклонившись, взбешенный Домбровский порылся в кармане сoбственного пальто, висевшего на крючке справа, - твой новый пропуск к нам. - На сидение между ним и Αндреем полетела сине-белая карточка. - И всё, закончили игры в прятки, Исаев!

Это "всё" прозвучало, как шах и мат, и как приказ, который не подлежит обсуждению. Андрей молча смотрел на бывшего шефа, и Домбровский решил: он его раздавил. Теперь он заставит его играть по своим правилам и найти его дочь. Между тем Αндрей продолжал глядеть на сидящего рядом с ним человека, которого знал десять лет, и которого, как только что выяснилось, совершенно не знал.

- Ты слышишь, что я тебе говорю? - нажал на него бывший шеф.

Андрей машинально кивнул, потер переносицу и развернулся к окну. Его глаза ощупали пробегавшие за стеклом ленту Ленинградского шоссе, указатели на Москву и полосу ещё голого леса. Глядел он на них, но по сути он их просто сейчас не видел. В этот момент Исаев думал, нo не о том, что бывший шеф впервые загнал его в угол, и не о том, что из любой ситуации всегда можно найти выход, если включить данную тебе Господом Богом голову, а о том, что представляет собой Панкрац, куда он приезжал год назад по делу одного из подследственных.