Аксум

К утру я знал точное количество воинов, что остались со мной. В общей сложности, в строю насчитывалось около полутора тысяч воинов, и ещё можно добавить пару сотен, что пропали без вести, из числа лучников-дромадариев. В город они не вернулись и, видимо, подались по домам или бродили где-нибудь поблизости. Что же, я их понимаю.

В этом бою я потерял около половины своих бойцов. Правда, не самых лучших, самые опытные, что и понятно, выжили. Зато воинам, оставшимся в живых, перешли доспехи от мёртвых, как врагов, так и их товарищей, и теперь каждый из них щеголял в кожаной или льняной броне с бронзовыми или медными бляшками, и у каждого на голове красовался шлем. С таким войском я мог прорваться сквозь любой строй.

Единственное, чего мне не хватало, так это стрел, их запас сильно уменьшился, а собирать их внизу не представлялось возможным. Впрочем, рано утром, пользуясь тем, что вблизи стен никого из врагов не наблюдалось, я выпустил несколько небольших отрядов охотников за оружием.

Выскочив из ворот, они быстро стали рыскать среди трупов, обирая мёртвых и временами добивая живых врагов, кто не успел уползти ночью и лежал среди мёртвых. Это заметили во вражеском лагере и протрубили атаку.

Глава 22 Эпилог

Эргамен с неудовольствием смотрел на поле битвы, которое осталось непонятно за кем. Он потерял в бесплодной атаке большую часть своих сил и теперь попросту не знал, что делать. Всё зависело сейчас только от финикийцев и наёмных греческих гоплитов.

С другой стороны, он восхитился полководческим талантом царя Аксума, который практически полностью уничтожил орды пустынных всадников, оставив их без верблюдов. Конечно, какая-то часть из них выжила и пересела на вьючных животных, но их осталось так мало, что на дальнейший исход они больше повлиять не могли. Судя по всему, их выжившие остались здесь только потому, что рассчитывали получить хоть что-то, а уйти, значит, потерять всё. А ну как выиграют финикийцы⁈

Финикийцы, также потерявшие много людей, сохранили часть воинов благодаря тому, что не бросили в бой сразу всех, и у них остались самые боеспособные войска из числа гоплитов и элитных лучников. Эргамен не знал, насколько в целом уменьшилось его войско, но судя по пехоте, у них ещё оставалось, как минимум, тысяч пять воинов. Этого должно хватить на штурм города, ведь Егэр тоже понес большие потери.

С такими мыслями Эргамен пошёл к командующему наёмной греческой пехотой Эрастону, обнаружив того на совещании с финикийцами и их предводителем. Эргамен пришёл в самый разгар совещания, на которое его почему-то даже не позвали.

— Нужно атаковать ночью, пока Егэр и его воины отдыхают, — настаивал финикиец.

— Мы не пойдём на штурм стен ночью. Стены не так высоки, и мы вполне можем на них залезть, но ночной штурм не даст нам ничего, кроме огромных потерь. Прошлой ночью мы оказались атакованы противником, и он стрелял так, как будто дело происходило днём, и в этот раз может оказаться ровно также. Я предлагаю дать отдохнуть нашим воинам, а с утра начать штурм с другой стороны города, — ответил на это Эрастон.

— Мы лишились всех всадников и боевых слонов из-за того, что ты, Эрастон, не отправил своевременно в бой своих лучших воинов. А ведь победа могла остаться за нами, и сейчас не пришлось бы думать: атаковать ночью или днём.

— Мои воины слишком ценны, чтобы так просто ими разбрасываться. Все, чего мы могли добиться от такого маневра — это бегства противника за стены. Они бы успели скрыться, и нам пришлось стучаться в закрытые двери, среди трупов и по колено в крови. Нет, сегодня мы не смогли сделать то, что задумали, а вот завтра сможем.

На это финикиец стал долго ругаться и препираться с ним, пока его не остановил один из жрецов.

— Мы проведём обряд, совместно со жрецами Куша, и завтра даруем удачу воинам. Они победят, — провозгласил он.

Финикиец зло зыркнул на него и уступил.

— Завтра штурм!

— Завтра штурм, — подтвердил Эрастон, на том разговор закончился.

Эргамен успел перехватить Эрастона до того, как тот ушёл.

— Что ты намерен предпринять? — на правах былого работодателя задал он ему вопрос.

— Только что приплыли осадные машины, к утру их соберут и развернут. Аксумцам придётся несладко, я разрушу город, и они вынуждены будут сдаться.

— Моя столица! — схватившись за голову, воскликнул Эргамен.

— Потерявши царство по столице не плачут! Новую отстроишь!

На том разговор и окончился.

* * *

Утром меня ожидал неприятный сюрприз. Его я увидел не сразу. Ранним утром ничего не предвещало беды, и мои отряды спокойно собирали трофеи, а вот чуть позже, часиков этак в одиннадцать, понеслось. С горечью и удивлением я наблюдал, как греки (а кто же ещё!) развернули напротив вторых ворот осадные машины. Ими оказались две катапульты и ещё что-то, чему названия я не знал. И, судя по всему, именно отсюда начнется штурм.