Акселератор

Лестничный пролет вывел на второй этаж в следующее помещение. Лучше всего к нему подходило определение — танцевальная зала или место для официальных приемов. В стенах, пропуская яркий солнечный свет внешнего мира, имели место створчатые окна с резными балясинами. Эти завитушки смотрелись, если и не роскошно, то очень игриво. Стекла в окнах тоже имелись, но мутноватые, плохого качества. На стенах, напротив окон, видимо в стародавние времена размещались шпалеры или нечто их заменяющее — в этих местах отполированная поверхность ракушечника выглядела менее выцветшей, выделяясь на общем сероватом фоне белым пятном. Судя по размеру, гобелены, украшавшие ранее стенки, достигали размера четыре на шесть метров. И если это не элементы богатого убранства в прошлом, то я ничего не понимаю в интерьерах. Общее же впечатление после осмотра залы можно охарактеризовать словами — жалкие остатки былой роскоши.

В противоположном конце коридора снова располагалась лестница. Теперь уже она вела на третий этаж. Я продолжил движение.

Поднявшись по лестнице, попал в хозяйственные помещения, типа кладовок. О их предназначении говорил явно нежилой вид. Хотя пустота и голые стены не давали ясного ответа для чего предназначены комнаты. Я огляделся. Низкие потолки, узкие бойницы наружу. Пожалуй, отсюда очень удобно стрелять из лука. Я выглянул в отверстие и бросил взгляд по сторонам. Да, без сомнения, основное предназначение третьего этажа защита башни от нападения. Здесь места для стрелков из лука или арбалета.

Лесенка на четвертый этаж, который в некотором роде был и крышей третьего, нашлась за поворотом коридора. Она выводила на широкую залитую солнцем площадку, ограниченную по краям бортиком. Высота бортика указывала, что он также может служить защитой для стрелков из лука или для тех, кто будет поливать атакующих расплавленным свинцом.

Подобно ступенчатой пирамиде в логове Таши, Белая башня представляла собой матрешку. Она имела вложенную трехуровенную структуру.

Во вторую часть башни вели два входа. Я осмотрел оба.

Первый представлял собой, скорее всего, вход в складские помещения и было в этих помещениях хоть шаром покати — пусто и одиноко, как на лысой башке первоклассного эльфа или на голове какого-нибудь продвинутого актера земного ТВ. Вторая дверь открывала проход на довольно-таки крутую лестницу, ведущую на следующий, пятый этаж. Взобравшись по ней, я огляделся и был приятно поражен. Когда-то здесь имелась спальня. Наборный дубовый паркет на полу с затейливым геометрическим узором. Два двухстворчатых окна опять-таки с уже знакомыми балясинами и самое главное — общая атмосфера умиротворения и неги. Я даже непроизвольно зевнул и сделал потягушеньки. Вот, что значит намоленность помещения. Видимо, здесь много и сладко спали в течение многих столетий. И как результат, нега и расслабуха буквально впитались в стены помещения. Но не только.

Я несколько минут стоял по центру помещения, закрыв глаза, прислушиваясь и переступая с пятки на носок. Как результат, еле слышно трутся друг о друга наборные пластинки пола. Точнее, поскрипывают плашки паркета, а в голове, в фоновом режиме и неразборчиво, на гране слышимости звучит счастливый женский смех, веселый мужской голос, крики счастья и удовольствия. Нечто похожее бывает, когда слушаешь голоса большой группы детей — все перемешано, ничего непонятно и звучит, как оперный хор или щебет птиц в лесу. Лишь изредка из общей мешанины прорывается нечто знакомое… М-да, занятное помещение.

С противоположной стороны от спальни на этом же этаже за поворотом имелся, если можно так сказать, кабинет. Здесь, несмотря на прошедшие года, а может и века, еще чувствовался аромат чернил и пергамента… или это мне кажется и у меня глюки.

Основным же украшением кабинета являлась ярко освещенная солнцем выставочная витрина во всю стену. Нечто подобное можно встретить в музеях, эдакие наклонные стеллажи, на которых на строгом черном бархате принято раскладывать коллекционные монеты, золотые колечки, брюлики. Единственное отличие — у витрины отсутствовало стекло.

Уже вполне осознано я остановился в центре и переступил с ноги на ногу. Паркет еле слышно скрипнул, а я услышал тихий шепот — "дай". Еще раз переступил, тоже самое слово. Любопытно и чего же я должен дать? Ха, а ведь продвинутые кукловоды ухитрились вложить мне в голову язык домовых и приведений. Оказывается, скрип половиц и старого паркета это обращение к нам людям из зазеркалья на особом языке. И если его знать, то можно разговаривать с теми, кто не имеет возможности что-то сказать нормальными словами. Круто. Надо бы разобраться, устроить дискуссию или диспут… но это потом. Время еще будет.

Шестой этаж тоже можно было отнести к сугубо боевым. Однообразный коридор, бойницы для стрельбы по периметру и больше ничего. С этого этажа на крышу второй ступени вела узкая лестница, двум воинам нормально разойтись — проблема.