Акселерандо (ЛП)

В направлении, где сидит кошка, ледяными колокольчиками раздается смех. «Заткнись, ты», — говорит Борис, глядя в сторону кошки. Он опрокидывает бутылку, и муть со дна льется в его глотку. «Наверное, ты прав. Извини. Не хотел говорить грубо о королеве». Он пожимает плечами и ставит бутылку на пол. Потом снова жмет плечами. «Тоска одолевает».

«Хорошо она тебя одолевает», — замечает Пьер.

Борис снова вздыхает. «Очевидно. А вот если б мы поменялись местами…»

«Да-да-да, ты бы мне сказал, что в погоне есть удовольствие, и что если ты славно приударил, а не сидел сиднем, ты почувствуешь себя совсем по-другому, даже если тебя отошьют, а я, одинокий и мрачный, не поверил бы ни единому твоему слову, и так далее». Пьер фыркает. «Жизнь не честная штука, прими это».

«Пойду ка я». Борис встает.

«Держись подальше от Ан» — говорит Пьер, еще испытывая раздражение. «По крайней мере, пока не протрезвеешь».

«Тихо ты, я уже. На что мне сторожевая ветвь[161], по-твоему?» Борис раздраженно моргает. «Усиливаю социальный контроль. Гм-м, обычно он не позволяет так напиться. Во всяком случае, когда возможен публичный ущерб репутации».

Он медленно растворяется в разреженном воздухе, и Пьер остается в баре наедине с кошкой.

«Сколько еще нам терпеть эту фигню?» — громко вопрошает он. Нервы истрепались, и в карманной вселенной корабля споры, кажется, могут плодиться вечно.

Кошка даже не оглядывается. «В нашей текущей системе отсчета мы сбрасываем отражатель и начинаем торможение через два миллиона секунд. Вернемся домой через пять-шесть».

«Большой разрыв. Какое отставание от основной культуры уже накопилось?» расслабленно спрашивает он, и щелкает пальцами: «Официант! Еще коктейль. Такой же, если можно».

«О, наверное, десяти- или двадцатикратное по сравнению с самим уровнем прогресса в системе на момент вылета, — говорит кошка. — Если ты следил за новостями из дома, то, наверное, заметил значительное ускорение прогресса в использовании маршрутизаторов с коммутируемой квантовой запутанностью. Там происходит еще одна сетевая революция, только эта завершится за месяц, потому что они используют уже имеющиеся подземные сети темноволокна».

«Коммутируемая… запутанность?» Пьер качает головой, задумавшись. Безликий официант в черном галстуке и длинном накрахмаленном фартуке идет через бар и подносит ему стакан. «Кажется, это я почти способен понять. А что еще?»

Кошка перекатывается на бок, выпускает когти и потягивается. «Погладишь — расскажу», — предлагает она.

«Пошла бы ты, туда же, откуда пришла» — отвечает Пьер. Он берет стакан, снимает глясе — вишенку на коктейльной палочке — швыряет ее в сторону спиральной лестницы, ведущей вниз в туалет, и разом опрокидывает в глотку почти все содержимое стакана, розовую тающую жижу с послевкусием карамелизованных шестиуглеродных сахаров и этанола. Он с размаху ставит стакан обратно, и едва не расплескавшиеся остатки свидетельствуют о том, что он тоже балансирует на краю серьезного подпития. «Торгаш!»

«Влюбленный наркозависимый примат», — беззлобно ответствует кошка. Она перекатывается на ноги, выгибает спину и зевает, показывая миру белоснежные клыки. «Эх вы, обезьяны. Если бы я заботилась о вас, мне пришлось бы забрасывать песочком за вами». В кошачьем выражении сквозит смущение. «То есть, хоронить бы мне вас пришлось». Она снова потягивается и оглядывается на пустой бар. «Кстати говоря, когда ты собираешься извиниться перед Амбер?»

«Я не собираюсь перед ней извиняться, мать твою!» — кричит Пьер. Он пытается уйти от следующей за этим неловкой тишины, попытавшись осушить стакан, но первым в глотку попадает лед, и Пьер, закашлявшись, разбрызгивает половину содержимого по столу. «И не подумаю» — тихо сипит он.

«Гордость зашкаливает, а?» Кошка шествует к краю бара, подняв хвост и загнув его кончик в кошачьем знаке вопроса. «Как и у Бориса с его подростковой озабоченностью женщинами? Вы, приматы, так предсказуемы. И кто догадался запустить межзвездный корабль с командой подростков-послелюдей?»

«Иди нафиг, — говорит Пьер. — Мне тут предстоит как следует выпить».

«По Максимуму, предполагаю», — многозначительно отвечает кошка, отворачиваясь. Но угрюмый юноша не находится, чем ответить, разве что наколдовать из бездонных корабельных запасов еще выпивки.

* * *

Тем временем, в другом разделе ячеистой реальности Выездного Цирка другая версия все той же самой кошки (имя — Айнеко, характер — саркастический) беседует с дочерью своего бывшего владельца, с королевой Империи Кольца. Аватару Амбер на вид лет шестнадцать, у нее растрепанные светлые волосы и заостренные скулы. На самом деле все не так: в субъективной системе отсчета Амбер сейчас половина третьего десятка, но видимый возраст немногое значит и в сим-пространствах, населенных выгруженными сознаниями, и в настоящем мире — послелюди стареют с различными скоростями.