Акселерандо (ЛП)

Проклятие развеяно. «Спасибо вам» — с чувством говорит Сирхан, беря печенье. Амбер и ее мать наконец перестали готовиться к стратегическим ядерным ударам друг по другу, переходя к более миролюбивому делу — поглощению пищи — и он чувствует, как спадает напряжение вокруг. Как известно, в любом высокоразвитом социуме сначала идет еда и потом — драка, а не наоборот.

«Возможно, вам понравится яичный майонез» — слышит Сирхан собственные слова. «Словами дольше объяснять, что заставило дронтов вымереть в первый раз».

«Дронтов…» Амбер принимает тарелку от тихонько подкатившегося кустоподобного официанта. Одним глазом она все-таки продолжает наблюдать за матерью. «Так что там было с проектом и с семейным вложением?» — спрашивает она.

«Именно то, что без твоего участия твоя семья снова пойдет по миру» — вставляет ее мать, не успел Сирхан собраться с ответом. «Впрочем, боюсь, ты не станешь себя утруждать».

Борис влезает. «Миры ядра кишат корпорациями. Им там хорошо, когда есть, чем поживаться, а вот нам — не очень. Если у вас происходит то же самое, что и мы видели…»

«Не припомню я, чтобы ты там тоже был» — ворчит Пьер.

«Как бы то ни было» — мягко говорит Сирхан, «Ядро теперь — не самое здоровое место и для нас, и вообще для всех, кто когда-либо имел биологическое тело. Люди там еще есть, но всем, кто выгружался с ожиданиями экономики бума, пришлось крепко разочароваться. Высшая ценность там — это оригинальность, а человеческая нейроархитектура к этому не приспособлена. Мы, по определению — вид консерваторов, поскольку в статической экосистеме это выдает наибольшие проценты по инвестициям в размножение, и требует наименьших затрат. Да, со временем мы меняемся, мы более гибки, чем почти любой другой вид животных, живший на Земле, но мы — гранитные статуи по сравнению с организмами, адаптированными к Экономике 2.0».

«Рассказывай им, детка» — воркует Памела с насмешкой. «В мою-то молодость все не было так бескровно». Амбер удостаивает ее холодным взглядом.

«На чем я остановился?» Сирхан щелкает пальцами, и между ними появляется стакан газированного виноградного сока. «Предприниматели, выгружавшиеся первыми, могли масштабироваться, ограниченные лишь массой доступного компьютрония. Они обнаруживали, что можно ветвиться снова и снова, пока любая вычислительная задача не станет тривиальной, они могли существовать быстрее или медленнее реального времени… Но они все равно оставались людьми — они были неспособны эффективно действовать за рамками присущих человеку ограничений. А если взять человека и прикрутить к нему дополнения, позволяющие пользоваться всеми преимуществами Экономики 2.0., поток сознания потеряет всякую непрерывность и повествовательность. Вместо него в основу ляжет обобщенный журнал обмена запросами и предложениями между разнообразными агентами, невероятно эффективный и гибкий — но это уже не будет самоосознающим человеческим существом ни в каком смысле этих слов».

«Да, все верно» — медленно говорит Пьер. «Думаю, мы воочию видели что-то подобное. За маршрутизатором».

Сирхан кивает, еще неуверенный, говорит ли Пьер о том же самом. «Так что, как видите, есть пределы человеческому прогрессу, но не прогрессу как таковому. И выгрузки, выйдя на свой предел эффективности, сталкивались с неотвратимой дефляцией продуктов своего труда! В капитализме не слишком много места рабочим, чьи навыки устарели, особенно если они не способны дальновидно инвестицировать в улучшение навыков, пока есть заработок — но даже само знание, как инвестировать в Экономику 2.0., выходит за пределы понимания недополненных людей. Сложно переучиться, будучи чайкой[187], не так ли? Переоснаститься под Экономику 2.0. ничуть не менее сложно. Земля…» Он вздрагивает.

«Частенько я слышала подобное в былые времена» — спокойно говорит Памела. «Этнические чистки… Ты представляешь себе, что это такое, моя дражайшая дурочка-дочь? Ты собираешь всех людей, кого считаешь бесполезными, и загоняешь в переполненное гетто с ограниченными ресурсами, а потом ты решаешь, что и эти ресурсы тратить на них невыгодно, и что пули дешевле хлеба. Экстропианцы зовут послелюдей „Детьми Мысли“, но скорее уж они — Зловредные Отпрыски. Сколько мы видели такого во время крутого участка сигмоиды? Не перечесть! Голод среди изобилия, принудительные обращения… Это все прямая противоположность тому, чего добивался твой отец».

«Не верю» — с жаром говорит Амбер. «Безумие какое-то. Не можем же мы идти тем же путем, что и…»

«А когда это человеческая история была чем-то еще?» — спрашивает женщина с камерой на плече. Донна — что-то вроде публичного архивиста, и по оценкам Сирхана, она может оказаться ему весьма полезной. «Помните, что мы повстречали в ДМЗ?»

«ДМЗ?» — спрашивает тут же потерявшийся Сирхан.

«Когда мы прошли через маршрутизатор…» — сумрачно говорит Пьер. — «Расскажи им, любимая». Он смотрит на Амбер.