Акселерандо

Стоило ему только подключиться к сайту, и огромная, как слон, семантическая сеть садится на его очки, расплющивая окружающее пространство в дергающуюся кашу одноцветных пикселей. — О-о, кажется, это надолго — предупреждает он хозяев: здоровенный кусок его метакортекса пытается обменяться рукопожатиями с его мозгом через соединение, которое изначально было предназначено не более, чем для просмотра сети. С входящим потоком загружается только публичная часть его сознания — открытые агенты, материалы и точки зрения — но это мост, переброшенный к огромному замку, полному памяти, и на белых стенах комнаты проступают контуры страны диковин и чудес.

Когда Манфред вновь обретает способность видеть окружающий мир, он начинает, наконец, и чувствовать себя самим собой. По меньшей мере, теперь он может сгенерировать поисковый поток, который восстановит всю целостность и сообщит ему обо всем, что пока остается вне доступа. Священные таинства его души (в том числе — личные воспоминания) все еще недоступны ему — они спрятаны под замком, и замок не откроется без биометрического ключа-идентификатора и пароля квантового обмена. Но его разум снова с ним, и кое-какие его части уже включились и работают — это неописуемо успокаивающее и обнадеживающее чувство возврата контроля над содержимым собственной головы чем-то сродни приходу в себя после эксперимента с каким-нибудь новым наркотиком. — Думаю, нужно сообщить в полицию о преступлении — говорит он Монике, кто бы ни был сейчас подключен к ее голове. Ведь он теперь знает, где он, и кого собирался встретить (но не «почему»), и он понимает, что для Сообщества Франклина вопросы личности — острая тема с политическим оттенком…

— Сообщить о преступлении. На лице сквозит тонкая насмешка. — Не о хищении личности, случаем?

— Да-да, знаю, личность сама по себе — хищение, если кто-то не разветвлял свой вектор состояния в течение гигасекунды или больше — это весомый повод ему не доверять, единственное, что должно быть неизменным — это изменение, и, блин, так далее. Кстати, с кем я говорю? И если мы разговариваем, не означает ли это, что мы, в общем-то, на одной стороне? Он пытается выпрямиться в откидном кресле, и оно тихо жужжит шаговыми моторами, усердно выпрямляясь в соответствии с его позой.

— Принадлежность сторонам относительна. — Женщина, которая иногда бывает Моникой, бросает на него чудаковатый взгляд. — Она радикально меняется от добавления новых координатных осей. Вот могу сказать, что сейчас я — Моника, и вдобавок — наш спонсор. Устраивает?

— Наш спонсор, который в киберпространстве?

Она откидывается назад на диван. Тот, в соответствии с моментом, жужжит и производит столик с маленьким баром. — Выпьешь? Может, кофе? Или гуарану? А может, берлинское белое, как в старые добрые времена?

— Гуарана сойдет. Здорово, Боб. Как долго ты был мертв?

— Хех. Я не мертв, Мэнни. Может, я и не полная выгрузка, но я чувствую себя самим собой. — Моника вращает глазами — кажется, по своей собственной воле. — Он хочет еще добавить кое-что грубое о твоей жене, — вставляет она, — но я не собираюсь пропускать это.

— Моей бывшей жене, — автоматически поправляет Манфред. — Этой, м-м-м, налоговой вампирше. Та-а-ак, дай угадаю. Ты играешь роль устного переводчика для Боба?

— Ага. — Она смотрит на него с очень серьезным выражением лица. — Ты знаешь, мы ему многим обязаны. Вместе с частичными выгрузками он передал в Сообщество и все свои активы — мы чувствуем себя обязанными и воссоздаем его личность настолько подробно, насколько можем. С парой петабайт[123] записей больше, чем мы, наверное, и не сделаешь. Но нам помогают.

— Омары. — Манфред кивает самому себе и принимает протянутый ей стакан, сверкающий алмазными изгибами[124] на послеполуденном солнце. — Я знал, что тут без них не обошлось. Он подается вперед со стаканом в руке, нахмурившись. — Если бы я только мог вспомнить, зачем пришел сюда. Что-то срочное, из глубокой памяти…. Что-то такое, чего я не мог доверить собственному черепу. Что-то, связанное с Бобом.

Дверь за диваном открывается, и входит Алан. — Прошу прощения — говорит он тихо, и направляется в дальний конец комнаты. С потолка по стене разворачивается рабочий терминал, и из служебной ниши выкатывается стул. Он садится, опираясь подбородком на руки, и вглядывается в белый экран. Все это время он бормочет себе под нос что-то вроде: —Да, понимаю… Головной офис компании… взносы должны пройти аудит…

— Избирательная компания Джанни — поясняет Моника.