Акселерандо

— То есть, тебе рассказать обо всем? — спрашивает Аннетт.

— Ага. — Амбер со скрипом выпрямляется. — Мне нужна одежда. И кресло помягче. И где тут можно раздобыть что-нибудь выпить?

— Пойдем, покажу — говорит орангутан, распрямляясь и разворачиваясь, прямо как рулон оранжевого ковра. — Сначала выпивка.

* * *

Бостонский Музей Наук — не единственная конструкция, разместившаяся на кувшинке, хоть и занимает центр композации. Он — еще и самая безмысленная из них: музей целиком построен из добытой еще до Просвещения пассивной материи, ставшей теперь реликтом той эпохи. Орангутан ведет Амбер служебным коридором наружу, в теплую ночь, купающуюся в свете колец. Трава под ногами прохладна, и с краев мирка непрерывно дует легкий ветерок, поднимаемый рециркуляторами. Она идет за сутулой оранжевой обезьяной, поднимается по склону, поросшему травой, и проходит под плакучей ивой. Пройдя по дуге в триста девяносто градусов, она внезапно обнаруживает, что оказалась в доме со стенами, сотканными из облаков, и потолком, с которого льется лунный свет, а пройденный ландшафт исчез, будто его и не бывало.

— Что это? — спрашивает очарованная Амбер. — Что-то вроде аэрогеля?

— Не-а. — Аннетт рыгает, сует руку в стену и достает охапку тумана. — Сделай стул — говорит она. Охапка приобретает форму и текстуру, отвердевает, и перед Амбер на тоненьких ножках оказывается солидная репродукция трона Королевы Анны. — И один мне. Приоденься, сделай что-нибудь из избранного. — Стены слегка отступают и твердеют, источая краску, дерево и стекло. — О да, это то, что надо. — Обезьяна ухмыляется Амбер. — Удобно?

— Но я… — Амбер умолкает и разглядывает знакомую облицовку камина, ряд антикварных фигурок, детские фотографии, вечный глянец сублимационной краски. Это спальня ее детства. — Ты принесла ее всю сюда? Только ради меня?

— Будущее все мешает, заранее и не знаешь… — Аннетт пожимает плечами и тянется почесать спину гибкой рукой. — Роботуман можно использовать для чего угодно. Это наноединицы, каждая из которых может связываться с несколькими такими же в распределенные сети, как при фазовом переходе «пар-твердое тело», они могут менять свою форму по команде, и много чего еще. Текстура и цвет не настоящие, они поверхностны. Но да, это все действительно взято из одного из писем твоему отцу от твоей матери. Она принесла это все сюда, чтобы тебя впечатлить. Если б только все случалось в нужное время… — Ее губы оттягиваются, обнажая больше квадратные зубы, предназначенные для пережевывания листвы — через миллион лет эволюции это, наверное, могло бы стать улыбкой.

— Ты… Я… Я не ожидала… Всего этого. — Амбер замечает, что часто дышит, опять готовая поддаться панике. Даже само знание, что ее мать здесь и рядом, уже вызывает неприятные ответные реакции. С Аннетт все в порядке, Аннетт клёвая. И папа — он маэстро сложных схем, он любит выскакивать извне зоны видимости и осыпать двусмысленными подарками. Но Памела… Она всегда видела в Амбер только дитя, которое надо огранить по своему вкусу, и несмотря на весь этот невообразимый проделанный путь, несмотря на то, как Амбер за это время повзрослела, она испытывает в присутствии матери иррациональный клаустрофобический страх.

— Не будь такой несчастной — тепло говорит Аннетт. — Она собиралась досадить тебе этим. Это признак ее слабости — силы уверенности в собственных убеждениях ей явно не хватает… Но я-то показываю тебе все это, чтобы укрепить тебя….

— Ей — не хватает… Это — что-то новое. — Амбер тянется вперед, вся обращаясь во внимание.

— О да. Теперь она вздорная старуха. Годы ее потрепали… Похоже, она собирается совершить пассивное самоубийство с помощью неустраненного старения, и таким образом оставить нас виноватыми в том, что мы с ней плохо обошлись. Смерти она, конечно, все равно боится, но если покажешь, что тебя это гнетет, это будет прощением и потаканием ее самолюбию. Сирхан пытается с ней спеться, и ни о чем не думает, глупое дитя. Он ставит ее в центр вселенной и думает, что помочь ей умереть — значит помочь ей достичь ее целей. Ему никогда прежде не доводилось наблюдать, как взрослый человек идет спиной вперед к краю обрыва.

— Спиной вперед… — Амбер глубоко вдыхает. — Ты говоришь, что Мать настолько несчастлива, что пытается совершить самоубийство через постарение? Это же слишком медленно!