АКОНИТ 2018. Цикл 1, Оборот 1

Подпол молчит. Смотрит на меня чуть ли не с жалостью. Потом протягивает руку и почти дружески хлопает меня по плечу.

— Ладно, Влад. Ты не волнуйся, ничего тебе не сделают. С юродивого какой спрос…

— Я не убивал, — говорю я. — Вы мне не верите?

Он усмехается.

— Отчего же, верю. Это не ты. Это Мышиный Король, который сидит у тебя на плече и нашептывает всякие непотребства. Верно?

Я не отвечаю.

Он задумчиво глядит на меня, потирая подбородок кончиками пальцев. Потом присаживается на краешек койки.

— Знаешь… Есть у меня одна версия… не очень правдоподобная, тут слишком много нестыковок, но и не самая бредовая. Тебе не приходило в голову, что в вашей компашке был пятый?

— Пятый? — тупо переспрашиваю я.

— Считать умеешь? Ну, давай вместе. Трое отморозков в хижине — это раз. Точнее, три. Ваш Железный Дровосек в чаще — четыре. И еще пятый. Наблюдатель, скажем так. Некто, кто желал завладеть манускриптом. Какой-нибудь сектант, или экстрасенс, или фанатик, черт их всех разберет. Этот Пятый прятался в лесу или на болотах. Следил за вами, выжидал. А потом он сунул ствол Даниилу и убедил его подстрелить Евгения.

— Рея, — говорю я.

Он пропускает это мимо ушей.

— Потом между ними происходит стычка. Евгений выхватывает у Даниила ствол и стреляет ему в лицо. Это не то, на что рассчитывал Пятый. Тогда он решает действовать самостоятельно. В ту же ночь он приходит и убивает Евгения. Причем делает это так, чтобы подставить тебя. Потом он забирает манускрипт и уходит. Как тебе такая версия?

Я молчу, соображая.

— Если в самом деле был Пятый… Зачем ему подставлять меня или Дани… Даниила? Разве он не мог просто прийти и…

— Значит, не мог, — перебивает меня подпол. — Возможно, это очень известный человек. Большая шишка. Кто знает, может быть, мы каждый день видим его по телику. Само собой, он не хотел подставляться.

Подпол поднимается на ноги, собираясь уходить.

— Влад, ты не волнуйся. Если этот Пятый действительно существует, я его найду. Это в моих же интересах. За такие дела звездочки на погоны сами сыплются.

Усмехнувшись, он делает шаг к двери.

— Подождите… — говорю я.

— Ну что еще?

— Геля… ее нашли?

Он качает головой.

— Нет. И молись, чтобы не нашли.

Подпол уходит. Я снова остаюсь один, но это ненадолго. Скоро придет медсестра, принесет таблетки. Они буквально выносят мне мозг, но так даже лучше. Все, чего я хочу сейчас — закинуться таблетками и отрубиться. Но я знаю, что проснусь этой ночью, и снова будут трещать цикады. В их пении я услышу голос Дани. Я слышу его каждую ночь. Он пытается мне что-то сказать, но я его не понимаю. Потом Дани замолкает, и я начинаю слышать уже совсем другой голос. Ироничный и злой. Его я всегда понимаю. Он повторяет лишь два слова, снова и снова. Всегда одно и то же: «Аль Азиф… Аль Азиф… Аль Азиф…».

Мари Роменская Мост

Зима выдалась неожиданно снежной. Для края, затерянного среди древних лесов и нетронутых рек, явление, несомненно, из ряда вон выходящее. Чем больше выпадало снега, тем сильнее укреплялась в своих силах растерянность местных жителей. Вопреки опыту предыдущих зим, им никак не удавалось выбрать подходящую для борьбы со снежными сугробами тактику. Потому ежедневно можно было лицезреть, как недовольные люди механическими движениями избавляются от последствий ночного снегопада.

Одной лишь Амелии было невдомек, что происходит за пределами ее уютного убежища. Женщина окрестила свой дом подобным образом не просто так; ее двухэтажный коттедж в колониальном стиле производил впечатление отталкивающее, то ли из-за облупившейся во многих местах краски, то ли из-за уныло глядящих маленьких окон, за стеклами которых редко наблюдался свет. Но для нее это место казалось самым родным и комфортным на земле. В этом доме проживало не одно поколение ее семьи и заезжих родственников. Ходили слухи, что это семейство имело склонность ко всякого рода собраниям, носившим весьма подозрительный, с налетом мистицизма, характер. Впрочем, Амелию никто не посвящал в тайны этих толковищ, потому женщина не обращала внимания на заговорщическое перешептывание соседей.

Она жила одна. Ее не пугала ни близость населенного живностью леса, ни гипотетическая угроза столкнуться лицом к лицу с вором и пьяницей. Да и чего бояться, когда двор охраняет верная свора собак?

Амелия сдавала в аренду небольшое помещение в городе, расположенном далеко отсюда, и на эти деньги, собственно, и проживала в семейном коттедже. У нее имелся и дополнительный источник дохода, но к нему женщина прибегала очень и очень редко, из-за нелюбви к утомительному составлению учебных пособий; в последнее время она переключилась на изучение стародавних поверий и легенд деревни, в которой проживала. Среди них упоминались те самые собрания ее семьи, но о сущности их она так ничего и не выяснила.