Акимуды

Я долгое время презирал тех, кто любит Сталина. Мне казалось, что любить Сталина могут только одни идиоты. Но потом я изменил свое мнение. Я изменил свое отношение к идиотам. Быть идиотом – в этом ничего нет постыдного. В русской интеллигенции всегда легкомысленно завышали значение человека. Любовь к Сталину – расплата за это легкомыслие.

Кто сказал, что Сталин умер? Сталин живет среди нас. Он живет в сердцах больных старушек, мечтающих о справедливости, в униженных и оскорбленных, которые лишились права на жизнь; он живет в бандитах и уголовниках, которые не боятся убивать; он живет в ментах и чиновниках, которые верят в свою безнаказанность; он живет в верхних эшелонах власти, которая считает, что умеет править страной, в вертикали власти сверху донизу. Он живет в молодых людях, которым чуждо чувство ответственности; он живет в фашистах, которые считают, что мы лучше всех; он живет в тех, кто мечтает о возрождении Российской империи и высокомерно относится к соседям, а затем устраивает истерики, потому что соседи с отвращением отворачиваются от Сталина. Сталин жив – он живет в переделанном советском гимне, в продажных журналистах, в наших церковнославянских коммунистах, в монашеской ностальгии по византийским хитросплетениям. Сталин жив – он живет в школьниках, которые насилуют своих одноклассниц, в силовиках, которые порядок путают с кодексом тюремного поведения. Сталин жив, потому что мы – жертвы нашей несчастной истории, которую мы никогда не хотели узнать. Сталин жив, потому что садомазохизм – это наша народная игра. О, как много у нас скопилось Сталина! Любить Сталина – это, прежде всего, глумливо мстить тем, кто не похож на тебя. Сталин – смердящий чан, булькающий нашими пороками.

Я знаю, что никогда не изменю своего мнения о Сталине: это мнение у меня окончательное. Однако некоторые думают, что подавляющее большинство людей, которые любят Сталина, перестанут его любить, если их коренным образом изменить: уничтожить их невежество, открыть глаза, накормить и научить уважать людей. Наивная ошибка! Нельзя перестать любить Сталина, если Сталин – гарант нашей цельности, опора нашего идиотизма. Человек непонятной для России культуры, пришедший издалека, Сталин ничего хорошего для России не сделал. Ничего. Все хорошее, что народная молва приписала Сталину, от сытной жизни до победы над Германией, недостоверно. Однако мы не только сыновья и дочери Сталина, мы и его исторические родители. Только на нашей земле Сталин пустил корни и дал плоды. Его любят за то, что мы сами по себе ничего не можем. Нам нужен то грузинский диктатор, то голландский тренер. Мы не умеем жить. Нам нужен колокольный звон с водкой, плеткой и пастилой, иначе мы потеряем свою самобытность. Плетка нам не мешает, а водка помогает любить Высоцкого. Никогда не обижай человека, который любит Сталина: он сам себя на всю жизнь обидел.

111.0

<БЕНКЕНДОРФ О БЕНКЕНДОРФЕ>

Рыбки. Рыбки. Синие рыбки. Я стоял в приемной и разглядывал аквариум. Его размеры и красота рыб говорили сами за себя. Из окна приемной разворачивался вид на живую открытку, включая Царь-яйца, вокруг которых толпились молодожены.

– Александр Христофорович просит вас зайти, – улыбнулась миловидная секретарша, с которой мы уже успели поговорить о рыбках.

Я был скромным просителем, но неожиданная метаморфоза сблизила меня с симпатичным, подтянутым Александром Христофоровичем. Он мне понравился, как в свое время Тютчеву. Правда, я никогда не был в его замке под Ревелем, не навещал его могилу и не писал по его просьбе статьи во славу отечества в европейских газетах, у нас не было, как у Тютчева, общих любовных воспоминаний, но наши беседы носили забавный характер.

– Не цари должны следовать за нетерпеливым народом, как это случилось во Франции, где народ довел монарха до гильотины, а народу положено следовать за царем, – рассуждал Бенкендорф в своем безразмерном кабинете, где я казался себе мелкой рыбой. – Он – носитель преобразований. На этом стоит Россия. Вот граница между нами и Европой… Либералы, вроде вас, мне придумали кликуху Бенкендорф и рады, что обидели. Но Александр Христофорович Бенкендорф был светлой личностью, защитником Пушкина. Пушкин к нему обращался, когда захотел жениться, чтобы подтвердить свою легитимность. Защищал он и Лермонтова, прикрывал, когда тот написал «На смерть поэта». Другое дело – как вели себя наши поэты. Пушкин нарушил обещание, данное царю и Бенкендорфу, – и стрелялся с Дантесом. Лермонтов оскорбил дочь царя и тоже стрелялся.

– Но быть светлой личностью при темном режиме – разве это большая заслуга? – возразил я. – Без Бенкендорфа и прочих светлых личностей Николай Палкин не мог бы укрепиться.

– Глупости. Это было закономерное развитие России. Читайте Жуковского. Вы все переоценили бунтовщиков, романтизировали декабристов. Пестель – сраный националист! Носили бы вы при нем древнерусские вонючие тулупы! Нетерпение – главная болезнь просвещенного общества.

– С вашей точки зрения… С точки зрения оправдания власти.