Ахиллесова пята

– А сколько вы в свое время тут?.. По полной программе, как полагается?

– Ну, конечно, по полной. Целый год еще до конца срока оставался. И хоть ты прав, времечка уже прошло много, почитай, двадцать годков, а я этот день по гроб жизни не забуду. Пятое апреля тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. И даже время помню: тринадцать тридцать пять, по центрально-европейскому. Построили нас тогда в одну шеренгу и... получай, деревня, трактор. Прямо по списку – только что с Кэ д’Oрсэ[8] от братьев по разуму доставили – будьте любезны, Василий Иванович, собирайте манатки и в двадцать четыре часа нах хаузе[9], вы теперь персона нон грата, в числе прочих не менее достойных и уважаемых товарищей.

– Да, лягушатники. Могут иногда почудить. Сколько они тогда сразу-то выдворили? Человек пятьдесят, я помню, нет?

– Сорок семь.

– Почти.

– Там, правда, кроме наших, еще и «грушники»[10] были.

– До кучи?

– Ну да. Миттеран[11], говорят, лично в списке галочки ставил. Там же сначала, мы потом узнали, больше сотни фамилий было.

– Да социалисты, они все проститутки. Что раньше, что сейчас. На словах, что ты, – друзья, демократы, а как до власти дорвутся, так такие фортели выкидывать начинают. Правее папы римского казаться хотят.

– Святее.

– Ну да, я и говорю.

– И не говори. Вот Жискар[12] до него был. Так тот бы точно до таких пакостей никогда б не унизился.

– Ну так. Аристократ.

– Хотя, с другой стороны... Ты знаешь-то, вообще, чего они тогда так взбеленились?

– Смутно. Чего-то там в посольстве в своем, в Москве, нашли, да?

– Чего-то! Жучков наших у себя в телексах. Причем во всех шести. А знаешь, когда их наши туда вогнали? Еще аж в семьдесят шестом году. Те, дурачки, их безо всякой охраны по железной дороге отправили.

– Что, так вот просто и отправили?

– Нет, ну под замками, конечно, опечатанные. Но это ж... ты сам понимаешь.

– Да.

– Ну так вот ты и прикинь, – обменявшись с Минаевым улыбкой авгура, продолжил Ахаян, – что мы целых шесть лет спокойненько читали всю секретную переписку посольства Франции. Конечно, ребят обида взяла. Вот так.

– Да, были времена. Уж работали так работали. Что дома, что здесь. И силы были, как говорится, и средства.

– Ну, так ведь времена не выбирают. Как говорится.

– Ну да.

Минаев не знал, как интерпретировать последнюю фразу своего шефа. Во всяком случае, в тоне, которым она была произнесена, он подсказки не обнаружил и поэтому решил использовать обычный безотказный способ выхода из подобного рода ситуаций.

– Ну что, Василий Иванович, еще по чуть-чуть?

– Можно, – улыбаясь глазами, Ахаян поднял свой, вновь заполненный тридцатью граммами золотисто-медной жидкости стакан. – Ну что, Гелий Петрович, давай-ка мы с тобой выпьем, знаешь, за что?

– За что?

– За твою выдержку. И самообладание.

– В смысле?

– В самом хорошем смысле. Начальство, понимаешь, как снег на голову, а ты... молодцом. Льешь – руки не трясутся. И в хозяйстве у тебя вроде бы везде порядок. Поэтому мы сейчас с тобой... оприходуем, и... я тебе кое-что скажу. Интересное.

Пауза, за время которой Ахаян, так же медленно, расправился с очередной дозой «Мартеля» и последовавшей за ней шоколадной конфеткой, показалась Минаеву довольно долгой, хотя и заняла не больше десяти секунд.

– Так вот, дорогой товарищ Минаев, ухожу я.

– Откуда... уходите?

– Из отдела.

– В смысле? – Минаев интуитивно уже чувствовал, что, скорее всего, может стоять за словами шефа, но не счел нужным в данном случае демонстрировать излишнюю догадливость.

– В самом прямом. Сдаю дела.

– Кому?

– Пока не знаю.

– И... куда, если не секрет?

– Ну какие же у меня могут быть от тебя секреты. В общем, ухожу, может быть, не совсем правильное слово. Поднимаюсь... чуть-чуть повыше. Короче говоря, – Василий Иванович, немножко растягивая удовольствие, взял из вазочки обсыпанную кокосовой стружкой круглую печенюшку, – мне предложили возглавить управление. – Печенюшка исчезла во рту.

– Какое управление? Наше?

Хрустя печеньем, Ахаян развел руки в жесте, переводимом на язык слов как «естественно».

– Только об этом пока молчок.

– Само собой. А Кирпичников куда? – вспомнил о действующем начальнике управления Минаев.

– Ну... – Ахаян жестом изобразил действия рыбака, забрасывающего в воду спиннинг и крутящего его катушку. – Или... я не знаю, чем он там еще любит заниматься. На досуге.

– Понятно. – Минаев на мгновение опустил вниз глаза, и, когда поднял их обратно, на его лице была заметна немного сдержанная, но искренняя улыбка: – Ну что ж, Василий Иванович, поздравляю.

– Рано пока. Коллегия еще не утвердила.

– Да это... – Минаев успокаивающим жестом махнул рукой.

– Ну не скажи. Все может быть. Ты же сам знаешь, какое у нас англосаксонское лобби.

– Да у них сейчас и фигур-то достойных нет. Корниенко если только, да ведь ему уже за шестьдесят. Так что... я лично даже и не сомневаюсь.