Акапулько

Справа от нее на волнах пляшет моторная лодка, увлекая за собой на тросе водного парашютиста, парящего в пятидесяти футах над водой. Он кричит, бешено размахивает руками, показывает на Шелли. Второй человек в лодке пытается расшифровать непонятные и неистовые сигналы парашютиста. Он встает и всматривается в море, дважды хлопает сидящего у руля по плечу. Лодка делает круг.

— No podemos parar, se~norita, — кричит один из мужчин в лодке, приставив ко рту ладони. — El parac'aidista caigar'a al agua. Espere un tantito m'as, s'i? — Он делает жест рукой. — Volveremos[99].

Лодка набирает скорость и уносится прочь.

— Нет! — пытается закричать Шелли, но слова протеста застревают у нее в горле. Скоро лодка скрывается из глаз, и на фоне горизонта виден один удаляющийся парашютист, пока, наконец, не исчезает и он.

Шелли упала обратно в воду. Она почувствовала себя подвешенной в невесомости, внезапно грациозной и изящной, какими умеют быть только балерины, такой, какой она всегда хотела стать. Слепящий свет заслонил ее глаза, все ее тело стало вялым и ленивым, и она стала медленно опускаться в бездну.

Ее резко выдернули обратно, вверх, на поверхность. Сильный рывок прервал апатию погружения, и снова наступила боль.

Рядом с ней в воде человек, держит ее за талию, приподнимает вверх, руки затаскивают ее на катер. Она не помогала им.

— Est'a bien, — донесся до нее отдаленный голос. — Est'a bien, gracias a Dios. Unos momentos m'as y… Ah, bueno. Vamos a llevarla a la playa[100].

Шелли перестала слышать, перестала бороться, она отдала себя кружащемуся зеленому водовороту и с благодарностью погрузилась в сгущающуюся черную пустоту…

Глава 6

Макклинток начал устанавливать оборудование на съемочной площадке во второй половине дня, но до самой темноты так и не смог правильно отрегулировать прожекторы. Только под вечер подготовка была закончена, оператор произвел еще одно испытание, и Форман наконец остался доволен. Основную камеру поставили в конце Римского бассейна; вторую, взятую напрокат, разместили в подводной комнате (для этого специально наняли еще одну съемочную группу).

Когда технические вопросы были улажены, Форман отвел своих актеров в сторону.

— Эту сцену можно решить двумя способами, — начал он, переводя взгляд с Джима на Шелли. На лице Джима Сойера он не увидел ничего, наверное потому, что оно было столь же пусто, как и его обладатель. Шелли отказалась встретиться с Форманом глазами: — Либо мы делаем обыкновенную порнушку, либо сцену, которая несет в себе определенное значение.

Джим Сойер выступил вперед:

— По моему мнению, я делаю лучшую работу в своей карьере. И намереваюсь продолжить ее делать.

Форман посмотрел вдаль, на темный залив. На воде дрожали огни яхт, стоящих на якорях. Как актер Сойер был некомпетентен, и Форман старался максимально ограничить вред, который тот мог нанести фильму: реплики Джима были урезаны до минимума. Но обсуждать все это сейчас не имело смысла.

— Я ценю это, и я признаю твой талант, — ответил Форман.

Сойер нежно пригладил свои волосы.

— Мне очень приятно, что ты так говоришь.

— В этой сцене, — сказал Форман, — вы должны будете забыть, что вы обнаженные. Если сосредоточитесь на своих телах, — сразу же зажметесь, и это напряжение будет очень заметно на экране. Свобода, естественность — вот то, что нам нужно.

— Теперь я тебя прекрасно понял, — прервал его Сойер. — Что-то вроде «взрыва», там, где Дэйвид Хеммингз развлекается с двумя милашками в студии фотографа. Для меня это был очень глубокий момент.

— Дело в том, что мы снимаем не просто сексуальную сцену.

Сойер засмеялся.

— Тогда получается, что просто кошмарное количество прелестей и причиндалов примут ванну зазря!

— Мне нужна чувственность, — объяснил Форман. — Это секс, в котором есть некое чувство, определенное правдивое переживание. Оно исходит изнутри, это не просто отражение вашей плоти.

— Считай, от меня ты ее получил, — пообещал Сойер.

— Шелли?

— Я постараюсь, Пол.

— Вам придется сосредоточиться на том, кем вы являетесь в этой картине, на том, что вы — как персонажи этой картины — чувствуете. Это фильм-приключение, фильм об открытии. Он о двух людях, которые начинают искать, с помощью друг друга, себя самого. Эта сцена в бассейне — это любовная сцена, открытие любви. И еще — это шалость, веселье, возня. Удовольствие! — Он ласково дотронулся до щеки Шелли. — Теперь соберитесь. Вы перебрались через забор этой пустынной виллы, вы нарушили границы чужого владения, вы нарушили закон. Вроде как девочка и мальчик, у которых укатился за забор мяч, только вы взрослые. Сначала вас смущает нагота друг друга, вы, может быть, стыдитесь ее. Никто из вас до этого не делал ничего подобного. В воде ваши внутренние запреты относительно наготы растворяются, вы больше не подавляете в себе эмоций, вы начинаете искать себя, свою свободу. Вот этот момент открытия я и хочу показать в фильме. — Он ободряюще улыбнулся им. — И помните, в воде вы веселитесь…