Акак

– Мамаша, – крикнула сотрудница, перед которой я выстроился, полный ужаса, как по стойке смирно солдат. Сверкнула золотой оправой своих очков.

Напуганная посетительница тут же прикрыла за собой дверь.

– И что же? – вспомнила сотрудница обо мне. – Подойдете в другой раз.

– Не могу в другой, – скрипел я зубами. – Другого не будет! Меня и так отпустили чудом. Я же наемный работник! Наемный офисный работник!

Сотрудница молчала.

– Мне очень надо, понимаете. Ну надо. Пойдите вы навстречу!

Она вздохнула и поправила очки:

– Не задерживайте.

Я чувствовал себя смертельно раненым. Мне хотелось биться головой в бессилии – о стены этого многофункционального центра, об асфальт, о холодный металл автоматов с кофе. Это потом, пробегав весь день по городу, я узнал: кто-то, чья подпись мне так нужна, в отпуске, другой принимает только по записи. Я махнул рукой, осознав, что отпрашиваться предстоит как минимум три раза на неделе – и дай бог, если этого времени еще хватит. Нереально, понял я. Планы на отпуск рушились, планы на лето.

Планы на жизнь? Этих давно не было.

Я пил вонючее пиво, от одного запаха которого тошнило – угораздил же черт взять! А еще двести рэ за литр – и читал новости.

«Владимиру Зельдину стало плохо… состояние резко ухудшилось… находится в отделении интенсивной терапии… одной из московских больниц… ранее супруга подтвердила, что муж был госпитализирован… из-за низкого давления».

Нет, пиво точно отдавало гнилыми яблоками, определил я. Находятся же любители! После стресса да с голодухи оно произвело в моем желудке настоящий фурор. Хорошо еще, я был один дома. Подошел, отодвинул штору, открыл балконную дверь – пусть проветрится. Сам отправился в туалет – в животе бурлило.

«Журналисты говорят – нужно готовиться», – прочитал на телефоне, который прихватил с собой. Торчать на чертовом унитазе предстояло долго. «Ну да, эти циничные твари только и ждут, пока кто-то сдохнет», – злобно подумал я. С экрана на меня смотрел человек с седыми усами, в белой бабочке и полосатом пиджаке. Рядом – президент страны, вручал ему какую-то награду.

Владимира Зельдина я знал. Ну как, знал… Слышал, что это старейший актер, что ему сто один год, что он верен своему театру Российской армии, где, вроде, всегда играл. Я бывал в этом театре и даже несколько раз – он недалеко от дома. Но Зельдина не видел, все как-то не попадал.

Еще помню, в разговоре с кем-то за культурку я понтанулся, что слышал про Зельдина, что даже бывал в театре, где он играл. Все покивали, и разговор затих. И в самом деле, а кого еще я знаю? Ну, Зельдина, ну Табакова, Райкина, кого еще, Пореченкова.

Дурная привычка – читать эти новости, вредная. В жизни и так мало радости – никто не замечает, что ты есть на белом свете, никто не знает об этом, кроме жены да начальства. Живешь как Акакий Акакиевич, над которым смеялся в детстве, ма-а-аленький человек. Но сейчас время такое – маленьких людей не жалеют. Их скоро истреблять начнут, хорошо, что пока не начали.

Я так и не решил вопрос с бумажками, а тут еще другое навалилось. Дебил-заказчик нашей фирмы цирк устроил. Заказал установку ванн, а платить передумал. Так и сказал! А мы уже все – оформили, людей послали… Крупный заказ сорвался, а ванны у нас не дешевые, знаете – элитные, ну как и все в Москве. А крайний кто? Потери фирмы – денежные, имидживые, еще там хрен пойми какие, стресс начальства – все на мне.