Академический обмен

– Ну, видишь ли, я подумал вот о чём: мои живые дирижабли и автомобили содержат, по сути, маленькую синтезированную душу. Она не имеет собственных желаний, кроме самосохранения и заботы о вверенном аппарате. Я пришёл к этому изобретению на основе некоторых существующих разработок других магов жизни, но нигде и ни у кого не поднимался вопрос подсаживания таких синтетиков в людей. В магии жизни нет инструментария для этого.

– Зато в некромантии есть, – не выдержала я.

– Именно, – улыбнулся Лирой. – И если мы сделаем так, то вопрос контроля вообще не будет стоять. Синтетик будет генерировать жизненную энергию, но не будет иметь собственного мнения или предпочтений, а значит, свободе носителя ничто не угрожает.

– И как вы его подсадите? – заинтересовался Фремантль.

Я принялась объяснять, но довольно быстро мы упёрлись в проблему: некромант может внедрить кусочек своей души в зомби, потому что в этом кусочке тоже есть его воля. Синтетик же по определению воли лишён. И как заставить его внешними усилиями встроиться в систему носителя?

В какой-то момент на столике перед нами оказалась стопка бумаги, и мы принялись рисовать схемы и считать. Потом столик сменился обеденным столом – кажется, уже в другом помещении, я не заметила, – и между листами с расчётами появились тарелки с едой.

– Нужно как минимум восемь магов, – постановил Фремантль после второй смены блюд.

– У меня выходит шесть, – тут же парировал Маккорн.

Они заспорили об оптимизации каких-то процессов, которые мне уже ни о чём не говорили, не настолько хорошо я знаю магию жизни. Поэтому я занялась десертом. А когда он кончился, Лирой восторжествовал.

– Как видишь, шести средних магов хватит с лихвой. А если взять посильнее, то и четырьмя обойдёмся.

– Ну и где ты возьмёшь четырёх сильных магов природы, которые согласятся применять некромантскую методику к зомби? – усмехнулся Фремантль с видом победителя.

– Ну, двое – это мы с тобой, – сказал Лирой, как само собой разумеющееся. Герцог подавился вишенкой.

– А ещё двоих я предоставлю! – оживилась я.

– У вас-то откуда? – не поверил герцог.

– Ну, мама и папа, – пояснила я очевидное. И только по лицу герцога поняла, что ему это совершенно не было очевидно. – Я, э-э, приёмная. У них. А они природники. Сильные.

Лирой тоже как-то странно на меня смотрел. Ах ну да, это же значило, что я представлю его своим родителям. Природникам же такое важно.

– Они не кусаются, – жалобно закончила я.

Банни потеребила мой рукав, привлекая внимание, а потом указала на себя и предъявила мне один палец. Пока я соображала, что она хочет сказать, Кларенс уже всё понял.

– Ну нет, дорогая, – сказал он. – Ты уже разок была первым опытом. Это всё ради меня, так что давай на мне и будем экспериментировать. А тебе достанется проверенный метод.

Фремантль, верный своей природе, похоже, только что заметил ещё одного человека в комнате.

– Она что, тоже зомби?

Банни потупилась.

– Да сколько их у вас? – возопил он, прожигая меня взглядом.

Я выдержала этот взгляд с честью.

– Двое. И оба не от хорошей жизни.

Фремантль почему-то осуждающе посмотрел на Лироя, потом снова на меня.

– Вы собираетесь и дальше их плодить?

Я пожала плечами.

– Пока Лирой рядом, такой нужды, скорее всего, не возникнет. Я же это не для удовольствия сделала, а потому что не могла иначе их спасти.

Герцог снова перевёл свой укоризненный взгляд на Маккорна.

– Ты уж постарайся быть рядом.

Маккорн хмыкнул и обхватил меня за плечи одной рукой.

– А без тебя я бы не догадался.

Фремантль как будто не заметил иронии в его голосе.

– И постарайся быть не слишком природником, некроманты этого не терпят.

Наш дружный хохот слышали, наверное, все постояльцы доходного дома.

***

Перед встречей с родителями мы оба нервничали. Лирой – потому что встреча с родителями, а я – потому что хоть он и обещал, что меня подпустят к самому дирижаблю, я всё равно в это не очень верила. Мне даже билет на дирижабль продавать не хотели, несмотря на то, что я покупала не на своё имя.

Однако у входа в порт нас не просто не остановили – двое военных охранников даже отсалютовали Лирою.

– Как тебя тут любят, – прошептала я, когда мы их прошли.

Маккорн нервно хихикнул.

– Я с одним из них по пьяни подрался. Сам этого не помню, но нашли его на крыше диспетчерской на следующее утро.

– Ты? По пьяни?! – изумилась я.

Лирой отмахнулся.

– Молодой был. С тех пор столько не пью, а то кулаки сразу чешутся.

– Обязательно хочу на это посмотреть, – облизнулась я.

– Да ладно, Марго, если ты хочешь, я и без выпивки подерусь, – ухмыльнулся он. – Ради любимой женщины сломать пару лиц – это совместить приятное с приятным!

Ответить я не успела – сзади раздался писк, а потом на меня налетел смерч, пахнущий мамой. Я еле отбилась и тут же оказалась в плену у папы.

– Он назвал тебя любимой женщиной! – пропищала мама, заламывая руки.

“Хтоническая матерь, она всё слышала!” – ужаснулся у меня в голове Лирой. Он стоял, не зная куда себя деть, а на бледных щеках горели красные пятна.

Папа наконец отпустил меня и протянул руку Лирою.