Айвири. Выбор хранительницы

- На этом разговор можно считать завершенным, - насмешливо заметила Туниса, которая стояла у двери, сложив руки на груди и наблюдая за нами с затаённой болью во взгляде чёрных глаз. - Надеюсь тебе понятно, что именно волнует Айвири?

- Выйди, - не оборачиваясь, процедил мужчина. - Нам надо поговорить без лишних свидетелей.

- Хорошо. Но не долго. Она еще слишком слаба, - произнесла ведьма, прежде, чем выйти. Блейн уселся на свободный стул у постели и вновь уставился на меня.

- Что с рукой?

И когда успел заметить? Сейчас-то она под одеялом.

- Просто случайность, - нервно повела я плечом. - Ты хотел со мной поговорить?

- Туниса уже успела настроить тебя против меня? - хмыкнул ликан.

- В этом нет нужды.

Блейн пододвинулся ближе, наклоняясь, и я еще сильнее вжалась в подушки. А он заговорил быстро и даже немного отчаянно:

- Я увезу тебя, Айвири. Туда, где никто не посмеет взглянуть на тебя косо. Где ты забудешь о своих кошмарах.

- А от самой себя сможешь? - покачав головой, спросила я. - Ты же не веришь в это. В то, что я смогу выбросить всё из головы и жить. будто ничего этого не было?

- Мы можем попытаться, - упрямо произнёс Блейн.

- Я проклята.

- Меня это не пугает.

Я видела это в его глазах. Не боится и готов идти до конца. Жаль, что я не могла. Даже в самом сердце пустыни, забыть о холоде Ардана не выйдет.

- Я была с Итаном, отдалась ему, забыв о долге и судьбе мира, - привела я следующий аргумент, смотря ему прямо в глаза. - Это тебя тоже не пугает?

Его задело. Побледнел, стиснул до скрипа зубы, но всё-таки продолжил убеждать и даже тон не сменил:

- Я тоже вёл далеко не праведную жизнь.

- И Тунису забудешь?

Глаза опасно сверкнули золотом.

- Она принадлежит Лаари.

- И я тоже, - заметила я.

- Уже нет.

У меня оставался еще один довод.

- Я люблю Итана.

Проглотил и это. Не думала, что такой стойкий.

- Забудешь. Время лечит. Поверь, я знаю точно.

- Я хочу разделить его судьбу.

- Зачем?

- Потому что не могу иначе.

- Это не выход, Айвири.

Я всё-таки приподнялась и осторожно коснулась его руки, пытаясь достучаться:

- Я сделала свой выбор, Блейн. Понимаю, он тебе не нравится. Но он мой и только мой. Спасибо за участие и помощь. Спасибо за предложение. Но я так не могу.

- И не подумаешь? Я ведь не тороплю с ответом.

- Нет, - качнула я головой, снова падая на подушки.

- Если передумаешь, скажи Тунисе, она найдет меня, - поднимаясь, произнёс молодой мужчина и направился к выходу.

- Она любит тебя, - произнесла я, сама не зная зачем.

Блейн застыл, но не повернулся.

- Лаари решила иначе.

И ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

Туниса вернулась почти сразу, застыла в проёме, изучая меня странным взглядом:

- Что решила?

- Всё то же. Я должна спасти Итана.

- А мир?

- А спасение мира больше не входит в мои обязанности, - отозвалась я, закрывая глаза и переводя дыхание.

Этот разговор дался тяжело.

- Как скажешь, - хмыкнула ведьма. - Только у мира и Лаари на тебя совсем другие планы.

Глава тринадцатая

За эти дни я свыклась со своим новым пристанищем.

Большая комната, в центре очаг, от которого вверх шла труба. В углу справа закуток, где располагалась кухня. Небольшая беленая печка, украшенная синей росписью, шкафчики с посудой и всякой утварью, большой разделочный стол на толстых ножках. Много сушёных растений, подвешенных к потолку. Их выращивали в специальных теплицах замка, но Туниса что-то растила сама в небольших горшках, теснившихся на подоконниках за пёстрыми занавесками.

Моя лежанка первое время находилась прямо у очага. Обычный матрас, набитый ароматной травой. Лишь недавно я перешла на лавку, которая стояла слева. Рядом с ней всего стоял небольшой столик с моими лекарствами и пузырьками и пара стульев со спинками.

На деревянном полу полосатые дорожки.

И вроде температура спала, лихорадка ушла, кашель пропал, а состояние всё равно было вялое и какое-то разбитое. Я уже могла встать с постели, немного походить, но почти всё время лежала, часто дремала и вообще чувствовала себя крайне уставшей и опустошенной.

И даже настойки Тунисы мало помогали. Хотя я пила их исправно и даже не задавала лишних вопросов. Теперь, когда дар пропал, эта часть жизни тоже была скрыта от меня. Я понятия не имела, что именно принимаю, какой состав снадобий и настоек, и что туда вообще входит.

Я больше не могла управлять стихиями. Не могла слышать, чувствовать и даже дышать как раньше. Я словно ослепла и оглохла, лишившись всего того, что было таким привычным, чувствуя себя совершенно беспомощной. И с каждым днём эта немощность давила всё сильней.

Что ж, теперь можно было понять тех немногочисленных проклятых послушниц, которые сходили с ума и кончали жизнь самоубийством.

Насколько мне известно, последняя отступница жила лет сорок назад. Ей было двадцать пять, когда она встретила одного торговца, который проезжал мимо её деревеньки. Послушница помогла ему, когда он заболел, а тот в свою очередь привозил ей разные товары. Встречи становились всё чаще и чаще, пока всё не случилось...