Айвенго (с иллюстрациями)

- А теперь вернёмся к моей просьбе,- сказал король,- и я её выскажу так же прямо и откровенно, как ты отказался признать во мне законного короля. Итак, на основании данного тобою слова и под страхом обвинения в вероломстве и клятвопреступлении прошу, чтобы ты простил доброго рыцаря Уилфреда Айвенго и снова даровал ему свою родительскую любовь.Согласись, что в этом примирении и я лично заинтересован, так как оно касается счастья моего друга и должно прекратить распри среди моих верных подданных.

- Это Уилфред? - спросил Седрик, указывая на сына.

- Отец, отец!- воскликнул Айвенго, бросаясь к его ногам. - Даруй мне твоё прощение!

- Дарую, сын мой,- сказал Седрик, поднимая его с пола.- Потомок Херварда знает,как держать своё слово,даже если оно дано норманну.Но ты должен носить одежду наших предков- чтобы не было в моём доме куцых плащей, пёстрых шапок и перьев!Если хочешь быть сыном Седрика,то и держись как потомок саксонского рода. Ты, я вижу, хочешь что-то сказать,- продолжал он сурово,- и я заранее знаю, о чём будет речь. Знай, что леди Ровена два года будет ходить в трауре по своему наречённому. Все наши саксонские предки отказались бы от нас, если бы мы вздумали говорить о другом союзе,ещё не успев опустить в могилу того, с кем она должна была соединиться, кто и знатностью и родом своим был несравненно достойнее её руки, нежели ты. Сам Ательстан сбросил бы с себя гробовые пелены и призрак его предстал бы перед нами, чтобы воспретить такое оскорбление его памяти.

Казалось, будто этими словами Седрик действительно вызвал призрак. Только он успел их произнести, как дверь распахнулась, и на пороге явился Ательстан - в длинном саване, бледный, худой, похожий на выходца с того света.

Его появление произвело на всех потрясающее впечатление.Седрик попятился к стене,прислонился к ней, словно был не в силах держаться на ногах, и, широко разинув рот, уставился на своего друга неподвижным взглядом. Айвенго крестился,произнося молитвы, по-саксонски, по-латыни и на нормано- французском наречии. А Ричард вперемежку то читал молитву: «Benedicite», то ругался по-французски: «Черт побери!»

Между тем в нижнем этаже слышался ужасный шум и раздавались крики: «Держи их, монахов-предателей!Упрятать их в подземелье! Швырнуть их с самой высокой башни!»

- Именем божьим заклинаю тебя,- сказал Седрик, обращаясь к тому, кого он принимал за призрак своего умершего друга,- если ты смертный- говори! Если же ты бесплотный дух- поведай, зачем ты явился к нам и что я могу сделать для упокоения твоей души? Живой или мёртвый, благородный Ательстан, откройся Седрику!

- Погоди,- отвечал призрак очень спокойно,- дай сперва перевести дух и отдохнуть немного. Ты спрашиваешь, жив ли я? Вот уж именно чуть жив - как человек,три дня сидевший на хлебе и воде,- три дня,но они мне показались тремя веками. Да, отец Седрик, на хлебе и воде! Клянусь небесами и всеми святыми,иной пищи у меня не было целых трое суток, и только по воле бога случилось так, что я здесь и могу рассказать об этом.

- Как же так,благородный Ательстан,- сказал Чёрный Рыцарь,- я сам видел, как вы пали от руки бешеного храмовника в Торкилстоне. Я думал, да и Вамба нам говорил, что вам прорубили череп до самых зубов.

- Вы ошиблись,сэр рыцарь,а Вамба просто соврал,- сказал Ательстан.- Зубы у меня все целы, и я докажу это сегодня за ужином. Впрочем, за это нечего благодарить храмовника: просто меч перевернулся в его руке и удар пришёлся плашмя;к тому же я отразил его плицей. Будь у меня на голове стальной шишак, я бы не заметил этого удара и сам так бы хватил Буагильбера,что он бы не сбежал.А тут я упал, правда оглушённый, но невредимый. В этой драке на меня навалились убитые и раненые норманны и йомены,а я так и не пришёл в сознание до тех пор, пока не очнулся в гробу, по счастью не заколоченном; гроб стоял перед алтарём в монастырской церкви святого Эдмунда. Я несколько раз чихал, стонал, наконец пришёл в себя и собрался было встать, как на шум прибежали сильно испуганные пономарь с аббатом.Они, конечно,очень удивились, но совсем не обрадовались, когда увидели живым того человека, наследством которого собрались поживиться. Я попросил у них вина. Вина-то они дали, но, должно быть, подсыпали в него снотворного, потому что я заснул крепче прежнего и проспал очень долго. Когда же я проснулся, то оказалось, что руки у меня связаны,а ноги стянуты так крепко,что до сих пор,как вспомню,щиколотки ноют. В помещении было совсем темно, видимо, это была подземная темница проклятого монастыря, а судя по затхлому, смрадному запаху, ею пользовались как покойницкой. Я никак не мог сообразить, что же это со мной происходит, но тут заскрипела дверь и вошли два негодяя монаха. Они принялись меня уверять, что я попал в чистилище, только я сразу узнал по голосу и одышке отца настоятеля.Святые угодники!Совсем по-другому заговорил,и тон совсем не тот, каким он,бывало,просил меня отрезать ему ещё ломоть говядины! Проклятый пёс! Ведь пировал у меня с первого дня рождества до крещения.