Айвенго (Ivanhoe)

"Then said the King, 'by God's grace, Thou wert in a merry place, To shoot should thou here When the foresters go to rest, Sometyme thou might have of the best, All of the wild deer; I wold hold it for no scathe, Though thou hadst bow and arrows baith, Althoff thou best a Frere.'"	Дичь ты не умеешь бить? Этого не может быть! В славных ты живешь местах; Как уйдет лесничий спать, Можешь вволю дичь стрелять. Здесь олени есть в лесах. Я б с тобой поспорить мог, Что отличный ты стрелок, Хоть, конечно, ты монах.
The Hermit, in return, expresses his apprehension that his guest means to drag him into some confession of offence against the forest laws, which, being betrayed to the King, might cost him his life.	В ответ на это отшельник выражает опасение, не хочет ли гость вырвать у него признание в том, что он нарушал лесные законы; а если бы такое признание дошло до короля, оно могло бы стоить монаху жизни.
Edward answers by fresh assurances of secrecy, and again urges on him the necessity of procuring some venison.	Эдуард уверяет отшельника, что он сохранит тайну, и снова требует, чтобы тот достал оленину.
The Hermit replies, by once more insisting on the duties incumbent upon him as a churchman, and continues to affirm himself free from all such breaches of order:	Отшельник возражает ему, ссылаясь на свои монашеские обеты, и продолжает отвергать подобные подозрения:
"Many day I have here been, And flesh-meat I eat never, But milk of the kye; Warm thee well, and go to sleep, And I will lap thee with my cope, Softly to lye."	Я питаюсь молоком, А с охотой незнаком, Хоть живу здесь много дней. Грейся перед очагом, Тихо спи себе потом, Рясою укрыт моей.
It would seem that the manuscript is here imperfect, for we do not find the reasons which finally induce the curtal Friar to amend the King's cheer.	По-видимому, рукопись здесь неисправна, потому что нельзя понять, что же, в конце концов, побуждает несговорчивого монаха удовлетворить желание короля.
But acknowledging his guest to be such a "good fellow" as has seldom graced his board, the holy man at length produces the best his cell affords.	Но, признав, что его гость - на редкость "славный малый", святой отец вытаскивает все лучшее, что припрятано в его келье.
Two candles are placed on a table, white bread and baked pasties are displayed by the light, besides choice of venison, both salt and fresh, from which they select collops.	На столе появляются две свечи, освещающие белый хлеб и пироги; кроме того, подается соленая и свежая оленина, от которой они отрезают лакомые куски.
"I might have eaten my bread dry," said the King, "had I not pressed thee on the score of archery, but now have I dined like a prince-if we had but drink enow."	"Мне пришлось бы есть хлеб всухомятку, - сказал король, - если бы я не выпросил у тебя твоей охотничьей добычи. А теперь я бы поужинал по-царски, если бы только у нас нашлось что выпить".
This too is afforded by the hospitable anchorite, who dispatches an assistant to fetch a pot of four gallons from a secret corner near his bed, and the whole three set in to serious drinking.	Гостеприимный отшельник соглашается и на это и приказывает служке извлечь из тайника подле его постели бочонок в четыре галлона, после чего все трое приступают к основательной выпивке.
This amusement is superintended by the Friar, according to the recurrence of certain fustian words, to be repeated by every compotator in turn before he drank-a species of High Jinks, as it were, by which they regulated their potations, as toasts were given in latter times.	Этой попойкой руководит отшельник, который следит за тем, чтобы особо торжественные слова повторялись всеми участниками пирушки по очереди перед каждым стаканом; с помощью этих веселых восклицаний они упорядочивали свои возлияния, подобно тому как в новое время это стали делать с помощью тостов.