Айвенго (Ivanhoe)

"Unhappy man," said the Jewess; "and art thou condemned to expose thy life for principles, of which thy sober judgment does not acknowledge the solidity?	- Несчастный ты человек! - воскликнула Ревекка.- Неужели ты обречен рисковать жизнью из-за верований, которых не признает твой здравый смысл?
Surely this is a parting with your treasure for that which is not bread-but deem not so of me.	Ведь это все равно, что отдавать свои сокровища за то, что не может заменить хлеба. Но обо мне ты так не думай.
Thy resolution may fluctuate on the wild and changeful billows of human opinion, but mine is anchored on the Rock of Ages."	Твоя решимость зыблется на бурных и переменчивых волнах людского мнения, а моя держится на скалах вечности.
"Silence, maiden," answered the Templar; "such discourse now avails but little.	- Перестань, - сказал храмовник, - теперь бесполезны такие рассуждения.
Thou art condemned to die not a sudden and easy death, such as misery chooses, and despair welcomes, but a slow, wretched, protracted course of torture, suited to what the diabolical bigotry of these men calls thy crime."	Ты обречена умереть не той быстрой и легкой смертью, которую добровольно избирает скорбь и радостно приветствует отчаяние, но смертью медленной, в ужасных пытках и страданиях, которую присуждают за то, что дьявольское ханжество этих людей называет твоим преступлением.
"And to whom-if such my fate-to whom do I owe this?" said Rebecca "surely only to him, who, for a most selfish and brutal cause, dragged me hither, and who now, for some unknown purpose of his own, strives to exaggerate the wretched fate to which he exposed me."	- А кому же, - возразила Ревекка, - если такова будет моя участь, кому я ею обязана? Конечно, тому, кто из эгоистичных, низких побуждений насильно притащил меня сюда, а теперь - уж и не знаю, ради каких целей - пришел запугивать меня, преувеличивая ужасы той горькой участи, которую сам же мне уготовил.
"Think not," said the Templar, "that I have so exposed thee; I would have bucklered thee against such danger with my own bosom, as freely as ever I exposed it to the shafts which had otherwise reached thy life."	- Не думай, - сказал храмовник, - не думай, что я был виновен в этом. Я собственной грудью оборонил бы тебя от этой опасности, как защищал тебя от стрел.
"Had thy purpose been the honourable protection of the innocent," said Rebecca, "I had thanked thee for thy care-as it is, thou hast claimed merit for it so often, that I tell thee life is worth nothing to me, preserved at the price which thou wouldst exact for it."	- Если бы ты это делал с благородным намерением оказать покровительство невиновной, - сказала Ревекка, - я была бы благодарна тебе за эту заботу, но ты с тех пор столько раз ставил себе в заслугу этот поступок, что мне противна стала жизнь, сохраненная той ценою, которую ты требуешь от меня.
"Truce with thine upbraidings, Rebecca," said the Templar; "I have my own cause of grief, and brook not that thy reproaches should add to it."	- Оставь свои упреки, Ревекка, - сказал храмовник, - у меня довольно и своего горя, не усугубляй его своими нападками.
"What is thy purpose, then, Sir Knight?" said the Jewess; "speak it briefly.-If thou hast aught to do, save to witness the misery thou hast caused, let me know it; and then, if so it please you, leave me to myself-the step between time and eternity is short but terrible, and I have few moments to prepare for it."	- Так чего же ты хочешь, сэр рыцарь? - спросила еврейка. - Говори прямо, если ты пришел не для того, чтобы полюбоваться причиненным тобою несчастьем, говори. А потом, сделай милость, оставь меня. Переход от времени к вечности короток, но страшен, а мне остается так мало часов, чтобы приготовиться к нему.