Айвенго (Ivanhoe)

This second Eumaeus strode hastily down the forest glade, driving before him, with the assistance of Fangs, the whole herd of his inharmonious charge.	Этот новейший Эвмей торопливо шел к опушке леса, подгоняя с помощью Фангса пронзительно хрюкающее стадо.
CHAPTER II	Глава II
A Monk there was, a fayre for the maistrie, An outrider that loved venerie; A manly man, to be an Abbot able, Full many a daintie horse had he in stable: And whan he rode, men might his bridle hear Gingeling in a whistling wind as clear, And eke as loud, as doth the chapell bell, There as this lord was keeper of the cell. -Chaucer.	Монах был монастырский ревизор, Наездник страстный, он любил охоту И богомолье - только не работу, И хоть таких аббатов и корят, Но превосходный был бы он аббат: Его конюшню вся округа знала, Его уздечка пряжками бренчала, Как колокольчики часовни той, Доход с которой тратил он, как свой. [7] Чосер
Notwithstanding the occasional exhortation and chiding of his companion, the noise of the horsemen's feet continuing to approach, Wamba could not be prevented from lingering occasionally on the road, upon every pretence which occurred; now catching from the hazel a cluster of half-ripe nuts, and now turning his head to leer after a cottage maiden who crossed their path.	Конский топот все приближался, и, несмотря на увещевания и брань своего спутника, Вамба, которому не терпелось поскорее увидеть всадников, то и дело останавливался под разными предлогами: то рвал с высокого куста незрелые орехи, то заглядывался под проходившую мимо деревенскую девицу, и поэтому всадники довольно скоро настигли их.
The horsemen, therefore, soon overtook them on the road. Their numbers amounted to ten men, of whom the two who rode foremost seemed to be persons of considerable importance, and the others their attendants.	Кавалькада состояла из десяти человек; двое, ехавшие впереди, были, по-видимому, важные особы, а остальные - их слуги.
It was not difficult to ascertain the condition and character of one of these personages.	Сословие и звание одной из этих особ нетрудно было установить: это было, несомненно, духовное лицо высокого ранга.
He was obviously an ecclesiastic of high rank; his dress was that of a Cistercian Monk, but composed of materials much finer than those which the rule of that order admitted. His mantle and hood were of the best Flanders cloth, and fell in ample, and not ungraceful folds, around a handsome, though somewhat corpulent person.	На нем была одежда монахафранцисканца, сшитая из прекрасной материи, что противоречило уставу этого ордена; плащ с капюшоном из самого лучшего фламандского сукна, ниспадая красивыми широкими складками, облекал его статную, хотя и немного полную фигуру.
His countenance bore as little the marks of self-denial, as his habit indicated contempt of worldly splendour.	Его лицо так же мало говорило о смирении, как и одежда - о презрении к мирской роскоши.
His features might have been called good, had there not lurked under the pent-house of his eye, that sly epicurean twinkle which indicates the cautious voluptuary.	Черты его лица были бы приятны, если бы глаза не блестели из-под нависших век тем лукавым эпикурейским огоньком, который изобличает осторожного сластолюбца.
In other respects, his profession and situation had taught him a ready command over his countenance, which he could contract at pleasure into solemnity, although its natural expression was that of good-humoured social indulgence.	Впрочем, его профессия и положение приучили его так владеть собой, что при желании он мог придать своему лицу торжественность, хотя от природы оно выражало благодушие и снисходительность.