Айвенго

Поскольку место для состязания было выбрано всего в миле от города, то уже с утра сюда начали стекаться толпы возбужденных зрителей. Вдоль ограды мастеровые за одну ночь возвели деревянные галереи для самых знатных зрителей. Что же касается простонародья, то оно должно было размещаться на дерновых скамьях, устроенных на склонах ближайших холмов, что давало зрителям возможность созерцать желанное зрелище поверх галерей и отлично видеть все, что совершалось на арене. Прямо напротив центра поляны под балдахином с королевским гербом до поры пустовало высокое резное кресло, а по другую сторону ристалища возвышалось еще одно, украшенное не менее пышно и дорого. Оно предназначалось даме – королеве любви и красоты, чье имя должен назвать победитель турнира.

Народ все прибывал, и его было столько, что многие, не найдя себе места, взбирались не только на ветки деревьев, но даже на колокольню находившейся поблизости церкви. Знатные гости, рыцари и дворяне, уже заполнили галереи; среди них оказалось немало оживленных нарядных дам, а нижние места были битком набиты горожанами, в основном в потертой одежде, шумными и вечно недовольными.

Именно здесь и вспыхнула неожиданная ссора, привлекшая всеобщее внимание.

– Нечестивец, как ты посмел толкнуть меня, норманнского дворянина! – неожиданно закричал один из зрителей, обращаясь к пожилому мужчине, который пробирался сквозь толпу, крепко держа за руку испуганную молодую черноволосую девушку.

Старик промолчал, ища глазами свободное место поближе к ограде. Это был Исаак, однако никто бы не узнал в богато разодетом еврейском купце недавнего убогого ночного путника. Он явился с небольшим опозданием вместе с дочерью, красавицей Ребеккой, и теперь упорно искал, куда бы усадить свою любимицу. В поддержку норманна зазвучали негодующие крики. Неизвестно, какой оборот приняло бы развитие событий, если бы в эту минуту на арене не появился принц Джон, окруженный толпой всадников. Среди многочисленной щеголеватой свиты брата короля были придворные, воины-наемники, рыцари, пажи и даже аббат Эймер.

В королевском одеянии пурпурного цвета, расшитом золотом, с соколом на обтянутой перчаткой руке, в унизанной драгоценными камнями меховой шапочке, принц гарцевал на сером коне, весело и бесстыдно оглядывая собравшуюся публику. Волнистые длинные волосы Джона развевались на легком ветру, а прищуренные глаза со знанием дела ощупывали фигуры женщин. Заскучавшие было в ожидании начала турнира зрители восторженно приветствовали особу королевской крови.

Неожиданно принц рванул поводья и направил коня прямо к старику Исааку. Он узнал знакомого купца, чьим щедрым кошельком так часто пользовался, однако сейчас его высокомерный взгляд был прикован к смуглому нежному лицу Ребекки.

– Какая очаровательная… – шепнул принц аббату. – Только взгляните, отче, что за шелковистая кожа, лебединая шея, а эти крохотные ручки и гибкий стан! И какой изысканный наряд: эти жемчуга, этот желтый тюрбан со страусиным пером…

– Бесспорно хороша, – вздохнул Эймер, – однако не забывайте, ваша светлость, что эта дама – всего лишь безымянная еврейка и христианину не подобает…

– Оставьте эти предрассудки, аббат. – Принц уже приближался к старику, и свита последовала за ним. – А вот и мой денежный мешок! – воскликнул брат короля, обращаясь к Исааку. – Тебе не досталось места на галерее, старина? И поделом. Что за сокровище ты прячешь от нас у себя за спиной?

– Это моя дочь Ребекка, ваша светлость, – отвечал с поклоном Исаак, нисколько не смутившись. – Девочке очень хотелось взглянуть на турнир бесстрашных рыцарей…

– Она, в отличие от тебя, этого заслуживает, мошенник. – Принц Джон захохотал, откинув голову. – Дочь она тебе или нет, но место вам будет. Эй! Кто там взгромоздился на самый верх? Саксонское мужичье? А не много ли чести? Потеснитесь и дайте сесть моему ростовщику и его дочери!

Зрители, к которым столь пренебрежительно обратился принц, были семейством Седрика Сакса, которого сопровождал Ательстан Конингсбургский, знатный сакс из древнего королевского рода, дальний родственник леди Ровены, предназначенный Седриком ей в мужья. Ошеломленный оскорбительным требованием принца, Ательстан на мгновение растерялся.

– Саксонская свинья или спит, или оглохла, – брезгливо проговорил Джон и обернулся к одному из рыцарей своей свиты: – Де Браси, разбуди-ка ее своим копьем!

Не обращая внимания на ропот, поднявшийся в галерее, рыцарь бесцеремонно протянул через ряды свое длинное копье, чтобы исполнить приказание, но Седрик молниеносным движением выхватил свой короткий меч и одним яростным ударом отсек стальной наконечник.

Принц вспыхнул от гнева, злобно выругался и под шум толпы, одобрившей поступок сакса, развернул коня. На глаза ему снова попался Исаак.

– Иди и сядь между ними! – злобно прошипел Джон.

– Ни под каким видом, ваше высочество! Нам, евреям, неприлично и опасно находиться рядом с сильными мира сего, – проговорил старик, пятясь и кланяясь. – Да и место для моей дочери уже нашлось…