Айседора (ЛП)

Элиас резко развернулся, и Парис сжал кулаки. Хотелось наорать и заставить рассказать правду. Слова уже были готовы сорваться с языка, как Элиас снова заговорил.

— Первым был я. Мне приснилось, что вы стоите рядом со мной в огромном зале. И, Парис, сегодня это произошло. — Он резко повернулся к другу, в глазах бушевала дикость. — Всё было не так, как в моём сне, но комната та же. Там были вы и… и…

— И что?

— И двое из трёх, что во сне сидели за алтарём. Они тоже там были. Но одного не хватало. Того, который с короткими светлыми волосами. Его не было.

Парис подошёл и взял друга за руку. Похоже, у Элиаса было что-то типа нервного срыва. Он стоял с опущенной головой, будто внимательно рассматривал свою обувь. Парис мягко сжал его плечо.

— Элиас, думаю, тебе лучше присесть.

— Всё должно быть совсем иначе, — повторил он.

Парис решил подыграть.

— Что именно?

— Всё. Мы. Мы должны быть сильнее, могущественнее, чем они. Почему всё иначе?

Элиас поднял голову, и Парис натолкнулся на глубокий пронзительный взгляд, от которого потерял дар речи. Серебристые радужки глаз Элиаса светились.

— Ты пока не понял, но поймёшь. Скоро всё случится, и ты увидишь, что я говорю правду.

От нервного напряжения на лбу Париса блеснули капельки пота. Ему стало очень тревожно.

— Элиас, я до сих пор не знаю, что это «всё». Ты не сказал.

Элиас крепко схватил Париса за запястье. С блуждающим по лицу друга взглядом Элиас напоминал безумца.

— Ты, Лео, я… мы их потомки.

Парис прищурился:

— Чьи потомки?

Элиас облизал нижнюю губу, заговорил… Парис никогда не забудет сказанное.

— Богов, Парис. Аполлона, Артемиды и Аида. Мы их потомки, а значит мы…

Элиасу необязательно было продолжать — Парис получил отличное образование. Он знал всё, что касалось Древней Греции: и богов, и мифы. Когда мужчины встретились глазами, Парис недоверчиво пробормотал:

— …полубоги.

ГЛАВА 13

Диомед нежно погладил атласную кожу женщины, лежащей рядом в безмолвном спокойствии. Его кровь, струившаяся по венам Айседоры, обезвреживала токсины и восстанавливала силы. Тени под глазами Исы исчезали — к утру она должна поправиться

Длинные ресницы неподвижно лежали на щеках — Айседора мирно спала впервые с тех пор, как вернулась в логово. Диомед с удовольствием забрал бы у неё воспоминания о последних часах, но прекрасно знал, что она не позволит. Он очень давно понял: его Иса далеко не пугливая лань и не нежная фиалка.

В дверь покоев отрывисто постучали костяшками пальцев. Диомед закрыл глаза и почувствовал измученного и уставшего Итона. С быстрым исцелением Исы к старшему вампиру возвращалась прежняя сила, но восстановление Таноса займёт, похоже, куда больше времени.

Диомед перекатился на край матраса, стараясь не потревожить подопечную. Потом встал и подошёл к двери. Открыв, он попытался скрыть реакцию на стоявшего за порогом мужчину. Итон был мрачен. Больше, чем раньше, если такое вообще возможно. Диомед быстро схватил старейшину за руку.

— Что случилось? Таносу стало хуже?

Точёные скулы Итона, которые раньше придавали ему молодой и задорный вид, теперь болезненно выступали под натянутой кожей.

— Нет. Ему лучше.

— Тогда не понимаю, — произнёс Диомед, подводя брата к одному из кресел в покоях. — Почему ты такой усталый, такой измученный? Тебе же тоже должно становиться лучше.

Итон провёл пальцами по волнам блестящих светлых волос, спадающих на лоб, и вздохнул.

— Он проснулся.

Итон сел, а Диомед, облегчённо вздохнув, выпрямился.

— По-моему, это хорошая новость.

— Я тоже так думал. Но, Диомед, он злится. Он очень сильно злится.

— Ну, это понятно. То, что с ним случилось, любого бы…

— Нет. Он злится не на то, что сделал человек. Он злится, что его спас я.

Диомед опустился у кресла на колени и положил руку на ногу брата.

— А что ты ещё мог сделать?

Посмотрев на Диомеда устало, Итон поморщился.

— Умереть.

— Нет, — не согласился тот. — Танос понимает, что этот вариант никогда не будет приемлем. Он умрёт — умрёшь ты. Естественно, он не ждёт от тебя такой жертвы.

Итон сжал пальцами виски.

— Как я уже сказал, он очень зол.

— Дай мне с ним поговорить. Может, я смогу объяснить твои действия.

Итон невесело рассмеялся.

— О, он знает. Но как только увидел своё лицо… — Левый глаз Итона начал подёргиваться. — Или то, что от него осталось, все мои слова оказались впустую — он ничего не слышал.

Диомед встал и отвернулся. Итон был подавлен. Диомед же прекрасно знал, каково пережить такую травму. Прийти в себя после ужаса и осознать, что никогда уже не будешь прежним. Диомед никогда не говорил о том, что с ним случилось. Никому, кроме Айседоры. Василиос знал только в общих чертах. Но если это поможет Таносу и исцелит Итона, он готов обнажить свою душу.

— Возможно, будет разумным позволить мне поговорить с твоим первообращённым. Я был в… подобной ситуации.

Итон нахмурился и поднял глаза.

— Что ты имеешь в виду?

Диомед отвёл взгляд от того, которого знал дольше, чем просуществовало большинство цивилизаций, и прошептал:

— Я тоже прошёл через подобный кошмар. Только мои шрамы там, где никто не видит.