айный язык птиц

– А мне не жалко. На охоту, с автоматами, всем кагалом… А? Я представляю: сидят, водочку лимончиком закусывают, рожа к роже, холеные… Тут пилотик: «Ваше благородие, вон они на склоне, взять поближе?» – «Возьми, милый, возьми…» Сейчас мы их из автоматиков пух-пух-пух! Рожки отпилим, на стеночку повесим. Открой-ка дверочку, любезный…

И вдруг – оба-на! – С торжеством. – То ли случайность, то ли ветерок

дунул. Об гору – бах! – винт – вдребезги – и капец! – Вскакивает. -

Если б они не разбились, их надо было бы судить, как последнюю сволочь…

– Ха.

– Что «ха»?

– Когда в Москве был последний скандал по поводу нашей буровой в море – ты что говорил?

– Я говорил, что это безопасно. Я говорил, что это – новые рабочие места. Я говорил, что нефть – это стратегический продукт экономики… Да мало ли что я тогда говорил? Мне платят за то, что я треплю языком… Если б они знали, что я думаю, мы бы давно оказались на улице…

Помощница смотрит на шефа и понимает, что с ним на самом деле что-то не то, и она даже догадывается – что. В глазах ее проступает тревога, подчеркнутая сексуальность вдруг оборачивается глубокой нежностью, в голосе прорезается что-то материнское…

– Виктор…

– Что?

– Сегодня – жара. Плюнь на все. Не думай. Не надо, иначе у нас крыша съедет…

– Господи, Лита…

– Пойди искупайся. Ты же не плавал сегодня. Или – чего хочешь?

– Кофе с утра – как всегда. Что из Москвы?

– Еще не смотрела. Сейчас – кофе, через минуту – новости.

– Знаешь, люди – чертовски неблагодарные твари…

– Это точно.

– Не соглашайся со мной. Я, может, с ума схожу… А ты соглашаешься…

– Пиастры! – вдруг вскрикивает птица в клетке.

– Он сказал «пиастры»! – Шеф вскакивает и некоторое время возится возле клетки с попугаем, пощелкивает ногтем по прутикам, явно пытаясь стимулировать птицу повторить сказанное слово. Но та молчит. Он чуть-чуть отпускает лебедку, и птица оказывается на уровне его живота, а не на уровне лица. Он еще и еще скребется к ней, но результат повторить не удается.

Лита готовит и приносит кофе.

Шеф берет чашку, вновь садится за стол.

Смотрит в монитор, потом вдруг криво усмехается:

– Ого, какая Ляля приглашает нас к общению… Исключительный экземпляр…

– Секс по телефону? Тебе не хватает?! – с какими-то странными нотами произносит Лита.

– Мне не хватает общения. Мне мало тебя! А тебе – меня, и не говори, что нет! И весь этот ангар, этот театр на двоих… Это разделенное пополам время… Мне отец рассказывал про нефтепромыслы прошлых лет. Всюду люди, мастера, капитаны, сто тысяч одних курьеров, машинистки, экспедиторы, о господи, и до Баку – рукой подать. А там – город! Рестораны, пляжи, друзья, девушки… Никто не ставил буровые в тайге, на шельфе или вот здесь, в пустыне, будь он проклят!

– Кто?

– Нефтяной бум!

Он достает откуда-то пакетик с кормом для птиц и, подсыпая попугаю зерна, постукивает пальцем по прутьям клетки.

Лита подходит сзади, нежно гладит его голову, ерошит волосы…

Он чувствует ее прикосновение, оборачивается, обнимает ее, сползает к коленям. Она опять проводит ладонью по его волосам:

– Бедный Витенька… Надо было ему родиться пиратом – и не стал бы он тогда нефть добывать, работать на Компанию и сидеть тут со мной в пустыне… – Она горько улыбается.

Он закрывает глаза. И не поймешь – хорошо ему или он смертельно устал. Бормочет:

– Я устал… от самого себя. Взрослый человек… Он должен жить. Жить! Одной птички мало, чтобы не сойти с ума!

– Знаешь что? – решается Лита. – Поедем сегодня в город!

– О, в город! И напьемся, как последние пролетарии!

– Ну, если хочешь…

– Нет, блестящая идея! Именно – как последние… Ради такой перспективы стоит работать! Итак – циркуляры из столицы. Что там?

– Сейчас посмотрю.

Лита садится за компьютер и начинает работать. Шеф возвращается к клетке с птичкой и о чем-то шушукается с ней. «Пиастры… Скажи: пиастры… Негодник этакий… Негодник… Толстая жопка… Красная головушка…» Мур-мур. Мур-мур. Еще высыпает из пакетика зернышки, ласково дает их попугаю, поправляет поилку, добавляет свежей воды. Видны зеленые с отливом перья птицы, пальцы человека. Смеющиеся глаза, глаза птицы, клюв. Клюет. Пьет. Красные и желтые перышки.

– Вот! (Внезапный голос Литы.)

– Что это?

– В связи с углублением кризиса… Приказ по нашему отделению…

Шеф вырывает из рук распечатку, пробегает глазами, нервно:

– Shit!

Потом перечитывает еще раз, овладевает собой.

– Сглазил, – спокойно говорит он. – Вот вам и витамин непредсказуемости! Придется звонить нашему министру внутренних дел…

– Мне позвонить или ты сам?

– Я позвоню и приглашу на обед. Он любит заезжать, у нас прохладно. Такие вещи лучше обсуждать с глазу на глаз…

Берет со стола шикарный телефон, набирает номер:

– Олег Рахимович, вы забыли нас… Да, непростое время и жара… Вы знаете, что я рад видеть вас всегда, но тут возникли обстоятельства, которые завтра могут существенно помешать нашему-вашему спокойствию.

Я предлагаю обсудить их за бутылочкой «Шато дю Рон» 2002 года разлива. Лучший год виноделов на юго-западе Франции… Разумеется! Буду ждать!

Вешает трубку. Усмехается: