Айлсфордский череп

Затем Лэнгдон вспомнил, как всего лишь несколько часов назад в «Полжабы», перед самым началом операции, его переполнял оптимизм. Такова уж судьба большинства многообещающих планов: сладостное предвкушение оборачивается горестными сожалениями. Нарбондо, несомненно, предвидел их нападение этим вечером и потому с легкостью улизнул. Случилось то, чего Сент-Ив и боялся. Естественно, возвращаться утром на Трол-стрит под предлогом внесения выкупа смысла нет. Их основательно взгрели — и неважно, сколько врагов при этом полегло. Вот такой вот итог схватки. Полученная от Слокама драгоценная информация о местопребывании Нарбондо теперь совершенно бесполезна, если только жареную рыбку в нее завернуть. Они в тупике.

Дороти Оулсби, привлекательная блондинка, очень расстроилась из-за Джека, также перевязанного искусным Артуром Дойлом. У самого врача до сих пор кровоточило ножевое ранение на руке, которое он сам себе и зашил, обливаясь потом и гримасничая, хотя с кетгутом[47] умели обращаться и Сент-Ив, и Хасбро. Дойл, судя по всему, был даже доволен раной, эдаким почетным знаком, однако явственно старался не упиваться собственной ролью в ночном предприятии. В своем очевидном добродушии он весьма походил на Табби. Лэнгдон, в конце концов взяв себя в руки и изобразив на лице некоторое подобие довольства, поднялся из кресла и занял место за столом.

— Уж и не припомню, когда я так вкусно ел, — объявил Табби, отправив в рот последнюю вилку яичницы с бобами и промокнув рот салфеткой. — Драка полезна для аппетита мужчины. Будьте так добры, передайте мне кружку кофе и еще вазочку с джемом, пожалуйста.

— Вы говорите так за каждым ужином, — критически заметил Джек.

— И в этом нет ничего необычного, — немедленно отозвался Табби. — Вряд ли найдется на свете человек, который хотя бы изредка не просил джема за столом. Вазочка с джемом, Джек, категория философская, и древние не зря так ее превозносили. Задумайтесь над тем фактом, что даже дикари с Борнео прячут в дупле дерева банку с джемом, не говоря уж о нашей королеве. Ну она, конечно же, хранит лакомство не в дупле, а в буфете. Вазочка с джемом определенно наделяет человека ангельской сущностью.

— Да причем здесь джем, олух вы эдакий! — взорвался Джек. — Я имел в виду, что для вас каждая еда лучшая в жизни. Как же каждое может быть лучшим? Если каждое лучшее, из этого следует, что лучшего-то и нет!

— Категорически не согласен, и как раз с помощью вазочки с джемом докажу свою правоту. Каждый день ее заново наполняют — ежедневное начало с нуля, ведь мир наш неизменно возвращается к новому утру. А мы имеем счастье обладать возобновляемым аппетитом — и, заметьте, не только к еде, но и ко всем вещам в мире. В этом-то и заключается золотой секрет джема в вазочке. Только представьте, что было бы, если бы аппетит был сродни выпадающим с возрастом волосам и никогда не возвращался бы. Жизнь наша полнилась бы печалью, Джек.

И в качестве иллюстрации к только что изложенной теории Табби взял с блюда кусочек хлеба и щедро намазал его джемом.

— Здесь я с вами всецело согласен, — подключился Дойл. — Здоровый аппетит любого рода — синоним самой жизни. А что касается английского завтрака, на мой взгляд, это и вовсе одно из чудес света. И я склонен видеть нечто весьма артистичное в том обстоятельстве, что мы наслаждаемся им в полночь.

— Кстати, да, — согласился Сент-Ив, сверившись с карманными часами. — Завтра уже наступило, и лично я искренне рад, что наши похождения отныне скрыты во вчера.

Какое-то время все молча ели, целиком отдавшись процессу поглощения пищи, причем запасы хлеба и отбивных словно и не убывали.

— И в каком состоянии сейчас тот легендарный дирижабль, о котором Джек прожужжал мне все уши? — поинтересовался Дойл у Уильяма Кибла.

Изобретатель, проснувшийся пару минут назад вместе со своим аппетитом, просиял и тут же принялся рассказывать. Корабль практически готов, уверил он. Осталось только позолотить декоративные элементы, и еще он подумывает о носовой фигуре — такой, естественно, чтобы не перегружала нос. Например, из картона, только покрытого несколькими слоями лака от непогоды.

— Геральдическую лилию мы позолотим как-нибудь потом, — рассудил Лэнгдон. — Завтра нам предстоит дело — знать бы только, какое… Значит, корабль готов к полету? Вы уверены?

— О да. Совершенно уверен. Последние два дня я практически полностью посвятил себя, скажем так, завершающим штрихам. Как раз сегодня установил на вертлюг в несущей системе первоклассный латунный перископ. Устройство разработал Мария-Дэви[48], оно передает изображение на линзу в гондоле. Поле обзора практически неограниченно. Еще в конце кормы поставил лампу Румкорфа, которая кромешную тьму освещает ярдов на тридцать. Ослепляющее яркая, уж поверьте на слово.

— Папа, расскажи им про вечный двигатель, который ты изобрел, — вмешалась Дороти. — Просто гениальная штука.