Айлсфордский череп

— Разумное решение, ведь в угольном бункере полно пыли, — покачал головой Гилберт. — И это большая проблема, не так ли? Если бы бункер был открыт и океанский бриз поднял пыль, все могло бы окончиться очень плачевно, сэр, вправду очень скверно, сколько бы шлюпок ни подготовили.

— И чем бы это закончилось? Взрывом? Будьте так добры, расскажите, из-за чего он мог бы произойти, — попросил Сент-Ив.

— Все очень просто, юноша, — пожал плечами Гилберт, — и я вовсе не собираюсь строить из себя школьного учителя, — с этими словами старик одним глотком осушил полбутылки эля и шумно выдохнул.

— А мне как раз школьный учитель и требуется, — Лэнгдон решил проявить настойчивость. — Пожалуйста, сэр.

— Как вам угодно! Что ж, к взрыву приведет сочетание пяти факторов, а именно: достаточное количество угольной пыли — причем гораздо меньше, нежели вы можете вообразить, — ее взвешенное состояние, поступление кислорода, нагрев и замкнутое пространство. В случае на пароходе мистера Дойла в наличии имелись все, за исключением взвеси. Уголь продолжал гореть — хоть и слабо, но жарко, однако без взвешенной пыли взрыва не последовало бы, как бы высоко ни поднялась температура. Поэтому-то капитан и закрыл бункер от ветра. Естественно, таким образом он предотвратил поступление кислорода, однако кислород — фактор гораздо менее опасный, нежели порыв ветра.

— Любая угольная пыль одинаково взрывоопасна? — продолжал расспрашивать Сент-Ив.

— Нет, что вы! Антрацитная, например, ничуть. Понимаете, вся суть в так называемом коэффициенте летучести. Расчет его довольно прост, однако достаточно сказать, что взрывоопасна пыль битуминозного угля или более мягких разновидностей, да и то в случае очень мелких частиц.

— Бурый уголь?

— Весьма опасен, особенно сухой.

— Насколько я понимаю, чем меньше частицы, тем выше взрывоопасность.

— Именно так, по двум причинам. Мелкие частицы, само собой, более летучи, и нагрева для взрыва требуется гораздо меньше, причем тепло передается тем быстрее, чем мельче пыль. — Гилберт вновь от души глотнул эля, отер рот тыльной стороной ладони и поставил бутылку.

— Наверняка для взрыва какой бы то ни было мощности необходимо огромное количество пыли, — снова заговорил Джек. — Табби вот обратил внимание, что Гай Фокс притащил в подвал под Парламентом целую дюжину бочек с порохом. Порох-то наверняка более взрывоопасный, чем угольная пыль?

— Чушь полнейшая, сэр, — отрезал Гилберт. — Гай Фокс был дурак, поэтому-то его и повесили.

— Не повесили, — возразил Дойл. — Насколько я помню, он спрыгнул с плахи и сломал себе шею.

— Так или иначе, насчет пыли все однозначно, — отмахнулся дядюшка, — и вот почему. Если бы на дне того угольного бункера лежало совсем немного пыли — только чтобы на ней оставались отчетливые отпечатки ног, но она вся поднялась бы в воздух, — грохнул бы взрыв, хотя, пожалуй, не очень мощный. Все дело в минимальной взрывоопасной концентрации, как выражаются специалисты. Впрочем, это не слишком точная наука, в особенности применительно к крупному строению. Но для угольного бункера рассчитать эту концентрацию гораздо легче. И если она достигнута, то чем больше пыли, тем мощнее взрыв. А ежели нет, то пыль вызывает лишь удушающий эффект. И вот что еще: наличие угольного газа, как это зачастую бывает, приводит к поистине чудовищному результату. — Гилберт отправил в рот кусочек рыбы, наткнулся на кость и выплюнул кусочек в траву. — Прошу прощения за свои манеры, — прокомментировал он. — Итак, желаете ли вы еще что-либо узнать, профессор? Мне это весьма по душе: вы — студент, а я ваш наставник, ха-ха.

— Относительно нагрева… — начал было Сент-Ив, вспомнив оранжерею Шортера с ее керосиновыми обогревателями и лампами.

— Для воспламенения сухого измельченного бурого угля, основательно взвешенного и в достаточном количестве, — подхватил его мысль Гилберт, — достаточно малейшей искры. А уж открытое пламя точно приведет к взрыву. Пароход мистера Дойла подвергался величайшей опасности, принимая во внимание неизбежные искры на палубе. Поскольку нагрев уже имел место, взрыва удалось избежать лишь потому, что не образовалась взвесь.

Лэнгдон встал и кивнул. Теперь ему стало все ясно. Но время стремительно уходило, и это тревожило его все сильнее.