Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола

– Комиссия по ценным бумагам начала расследование в отношении твоей сестры. – с иронией смотря на меня, продолжает рассказывает ЮСон. – Твоя онни подозревается в торговле акциями с использованием инсайдерской информации. А информацию передавала ей ты.

Вот чёрт!

– Таким образом, надзорный орган заподозрил существование на территории страны преступной группировки и собирается провести пристрастное расследование…

Блин… Откуда сразу столько идиотов на мою голову?

– И что прикажешь мне говорить, когда представители СМИ начнут спрашивать об этом? – ехидно интересуется ЮСон.

– Посылайте их в жопу. – устало предлагаю я вариант, который бы меня вполне устроил.

ЮСон издаёт хрюкающий звук.

– Почему не хочешь использовать в разговоре хотя бы неофициально-вежливый стиль? – насмешливо спрашивает он.

– Скажите им, – пусть сначала найдут тех, кто напал на мою маму и онни, и уже только потом требуют от меня вежливости. – отвечаю я, одновременно думая о том, как на эту новость прореагировала СунОк.

Она теперь не только алкоголичка, но ещё и биржевая аферистка, о которой знает вся страна. Пожалуй, самое безопасное для меня сейчас место, – это и взаправду госпиталь.

– А ты сегодня просто невообразимо крута. – насмешливо смотря на меня, констатирует ЮСон.

– Просто нервы уже не выдерживают. – объясняю я своё состояние и сообщаю. – Поеду я в госпиталь. Пусть врачи меня обследуют.

ЮСон на пару мгновений задумывается, а потом выражение его лица становится озабоченным.

– Собираешься лечь на обследование? – спрашивает он.

– Пока не знаю. – пожимаю я в ответ плечами. – Как скажут. А что?

– Завтра нужно начинать съёмки клипов тебя и БоРам. Для Франции.

– А что, – мы дальше продолжаем работать так, как работали? – удивляюсь я.

ЮСон в ответ вздыхает.

– ЮнМи. – проникновенным тоном произносит он. – К сожалению, – я не владелец агентства. И даже не ведущий акционер. Если бы я был кем-то из них, то, конечно, предоставил тебе самые лучшие условия для творчества. Но, повторюсь, к сожалению, я всего лишь такой же наёмный работник, как и ты. И каждую ситуацию расходования финансовых средств сверх утверждённого бюджета мне необходимо согласовать с бенефициарами. Ты это понимаешь?

Молча киваю в ответ.

– Я приказал сделать подробный отчёт о результатах твоей работы. – говорит ЮСон. – Покажу его акционерам. Там полный успех. Твои песни все коммерчески прибыльны. Думаю, мой доклад произведёт правильное впечатление.

– Прощу прощения, господин директор, но это всего лишь разговоры, которые могут длиться вечно. – отвечаю я. – Передайте бенефициарам, что нужно делиться. Я делюсь своими талантами с агентством, вы делитесь со всеми своими способностями руководителя, мои сонбе делятся со мной своим опытом. Чем в данном случае делятся бенефициары, – мне непонятно. Нет, я, конечно, понимаю, что они когда-то дали деньги, но это было давно и подозреваю, что всё даденое уже к ним не раз вернулось. Поэтому пусть занимаются самоограничением, или придумывают устраивающую всех бизнес-модель и делятся ею со всеми.

– Ты – коммунистка? – с интересом смотря на меня, спрашивает ЮСон.

– Нет, я капиталистический дорогостоящий ресурс, – удивившись вопросу, отвечаю я, – который считает, что лучший способ совместного существования людских индивидуумов, – это взаимовыгодное сотрудничество.

– Значит, всего лишь ещё молодая. – кивает ЮСон по-своему интерпретировав мои слова.

– Молодость быстро проходит, а понимание жизни остаётся. – отвечаю я.

– Почему тогда не применяешь это своё «понимание жизни» ко мне? Почему не хочешь строить взаимовыгодное сотрудничество со мной?

С сомнением смотрю на собеседника. Сказать, что не понравилось его «попадалово» с ИнЧжон? Решит, что это бабские истерики. Лучше укажу на неоспоримый факт.

– Сотрудничество предполагает обмен уникальными ресурсами. – отвечаю я. – Простите, господин директор, но у вас ничего нет. Агентство вам не принадлежит, вы – наёмный работник, не способный принять финансовое решение без одобрения акционеров. Какой мне смысл выстраивать с вами взаимодействие, если завтра президента СанХёна выпишут из больницы, и он придёт на работу?

ЮСон молча смотрит на меня.

– Никакого. – делаю я очевидный вывод.

За столиком наступает тишина. И в кафе – тишина. Все посетители вспомнили, что у них есть срочные дела и помчались их делать. Бариста тоже что-то делает у себя за стойкой, при этом старается не отсвечивать, – скрывается за кофемашиной.

– Прошу прощения, господин директор, за то, что я сказала. – нарушая эту неприятную тишину, говорю я. – Но вы буквально вынудили меня это сделать, допытываясь до правды.

– Хорошо, я понял тебя. – отвечает ЮСон. – Все вопросы между нами решены.

– Я тоже рада, что между нами установлено полное взаимопонимание. – отвечаю я.

– Езжай в госпиталь, лечись. А я буду дальше делать для агентства лучшее, на что способен.

– Уверена, что это вам удастся на сто процентов, господин директор. – поддакиваю ему я, хотя совершенно в это не верю.

– Иди! – командует ЮСон. – О результатах сообщишь.

– Обязательно. – обещаю я и встаю из-за стола.