Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола

– Ещё раз примите мои глубокие соболезнования – выпрямляясь, говорит она и выходит из комнаты. Никто из домочадцев не спешит встать, чтобы её проводить. СунОк некоторое время смотрит в пустой дверной проём, в котором исчезла гостья, потом опускает глаза и натыкается ими на оставленный на столе конверт. Схватив его, она вскакивает на ноги и несётся вслед за АйЮ.

(задний двор дома мамы ЮнМи)

Начав движение, большая чёрная машина медленно трогается с места, как вдруг из двери дома, без обуви, в носках, наперерез ей бросается СунОк размахивая зажатым в руке конвертом. Водитель резко тормозит, не желая наехать на девушку, упёршуюся двумя руками в капот. Секюрити на первом сидении приспускает стекло.

– Что случилось, агасси? – удивлённо спрашивает он в образовавшуюся щель.

– АйЮ забыла … свою вещь. – отвечать та.

На заднем пассажирском сидении открывается окно, в которое выглядывает пассажирка.

– Заберите! – подойдя к нему и протягивая конверт, требует СунОк. – Нам ничего не нужно! ЮнМи хорошо зарабатывает!

Особо не смотря, куда он попадёт, СунОк суёт конверт в окно и не попрощавшись, разворачивается спиной к машине.

(Недалеко от Сеула. Храм Пэннён)

– Сестра меня беспокоит новенькая.

– Та девочка, которая назвала себя ЮЧжин?

– Да.

– Почему она тебя беспокоит?

– Она целыми днями ничего не делает. Только спит и практически не ест.

– И больше ничего?

– Ничего. Иногда медитирует рядом со статуей ГуаньИнь, когда это можно.

– Ты говорила о ней с нашим врачом?

– Да, она её осмотрела и не обнаружила проблем.

– Разным людям нужно разное время для восстановления. Возможно эта девочка из тех, кому его нужно много.

– Прошло уже почти две недели как она здесь. Мне кажется, это становится опасным.

– Прояви терпение, сестра. Помню, ЮЧжин сказала, – «я никому не нужна». Может, она боится просыпаться, чтобы не убедиться в этом ещё раз?

– Но нельзя провести всю жизнь во сне?

– Небесная покровительница учила смирению, сестра.

– Наверняка у девочки есть родные. Думаю, они не находят себе места, пока она здесь спит. Мы могли бы им сообщить.

– Но у ЮЧжин не было с собой документов и где она живёт, она тоже говорить отказалась. Чтобы найти её родных, нам придётся обращаться в полицию. А это против правил, ты же знаешь. Если человек пришёл к нам, значит его близкие не смогли ему помочь. Стоит ли снова обращаться к ним, прибегая к помощи совсем посторонних? Полиция не может научить любить людей.

– Да, это так. Хорошо, сестра, ты сняла часть обеспокоенности с моей души. Подождём. Если всё идёт как должно… Ай! А это ещё что за чёрная кошка?! Откуда она здесь, в храме?!

Мимо встревоженных монахинь, с деловым видом, неспешной трусцой пробегает Мульча.

(немного позже. Рядом со статуей ГуаньИнь)

Сижу, никого не трогаю, медитирую. Не то что, – «не трогаю», видеть вообще никого не хочу! Никому я не нужна, никто меня не любит, даже СунОк сказала – «лучше бы ты умерла!». А что я такого сделала? Кому я навредила? Никому! Но все меня ненавидят… Ну и пусть! Не хотят меня видеть, – да и пожалуйста. Живите сами. А я буду спать, спать, пока совсем не усну. Вот тогда-то вы все и пожалеете, но будет уже поздно…

Единственно хочется увидеть бодхисатву, узнать, за что она меня так ненавидит? Лишила моих прекрасных синих глаз, а они мне так нравились! Я всегда старалась быть справедливой, но видимо ГуаньИнь такие девушки не нравятся… Она тоже, вместе со всеми презирает меня. Ну и пусть. Мне никто не нужен. Я сама. Одна. Без всех. Сидя спать неудобно, но я уже приловчилась… Сон, приходи. Покажи мне снова тех, кто меня любит. Маму, папу, бабушку, Барсика…

(сон)

Передо мною храм, из которого звучит прекрасная, божественная по своей красоте и силе музыка. Поднимаюсь вверх по ступеням, прохожу сквозь распахнутые высокие двойные двери из резного белого камня, вхожу.

Над головой огромный тёмно-фиолетовый купол, в котором, сквозь какие-то щели бьют яркие солнечные лучи. В них, под звучащую музыку танцуют сотни золотых песчинок, создавая невероятное по красоте зрелище.

Стоп! Я уже видел эти «золотники»! Когда они приближались, со мной происходили чудесные вещи. Может, и сейчас будет так же?

Но ничего подобного в этот раз не происходит. Песчинки остаются на недосягаемой высоте, совершая свои таинственные движения.

«Как же до них достать?» – озадаченно думаю я.

Внезапно замечаю, – когда тональность музыки повышается, «золотинки» опускаются ниже. Понаблюдав за перемещениями, удостоверяюсь, что не ошибся. «А если попробовать воздействовать на них своим голосом?» – приходит в голову мысль. Пробую. Пою, изображая из себя оперную певицу. При первых звуках моего голоса песчинки вздрагивают и, потеряв синхронность, начинают двигаться разнонаправлено. Но чуть позже, когда я, постаравшись, влился в мелодию, они перестали дёргаться и восстановив своё первоначальное движение, начали снижаться.