Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола

– Почему – японской? – подумав, интересуется ИнЧжон.

– Ты же с японцев трясёшь деньги? Значит, – нужно быть героем для японцев!

Группа молча, изучающе смотрит на меня. Пауза.

– Когда не высыпаюсь, у меня повышается язвительность. – объясняю им свою повышенную стервозность.

– Все мы сегодня не выспались. – недовольно произносит КюРи.

Черти дёргают меня за язык.

– Неправда! – возражаю я и указываю на имеющийся факт. – ИнЧжон выспалась!

Пфф… – надув щёки, выдыхает ХёМин.

– ЮнМи, не начинай. – просит ДжиХён. – Нам ещё целый день работать вместе.

– Просто очень хочется кого-нибудь убить. – делюсь я своим настроением со всеми.

В этот момент в зале открывается дверь и в сопровождении директорши входят две женщины среднего возраста, в какой-то синей, незнакомой мне форме. Они осматриваются по сторонам, на их лицах – интерес и ожидание. А вот на лице БонСу – озабоченное выражение.

– Вот. – указывая на меня, произносит она. – Это Пак ЮнМи. Видите, – она трудится в положенное время.

– Отзанимавшись перед этим всю ночь хореографией и проспав за сутки всего три часа. – добавляю я уточнение к словам руководства и обращаюсь к женщинам. – Однако здравствуйте, уважаемые. Вы, случайно, не из комиссии по делам несовершеннолетних?

– Нет. – поздоровавшись, слегка растерянно отвечают те. – Мы сотрудники комиссии трудового надзора.

– Вы пришли спасти меня от произвола алчного агентства?! – восхищённо восклицаю я и заявляю. – Сегодня я проработала всю ночь, до шести утра. Поспать мне удалось всего три часа и теперь меня снова заставляют заниматься подготовкой к выступлению! Наверняка такое обращение подпадает под статью – «рабский детский труд». Правдивость моих слов можно проверить по показаниям системы учёта пропусков агентства!

Пауза. Все, включая тёток в форме, молча пялятся на меня. Не, ну а чего? Зря что ли, жалобы писал? И тут вдруг соображаю, что припёрся в агентство в форме. Нацепил спросонья, по привычке… То-то думаю, – чего они на меня так смотрят? А у них, – «разрыв шаблона» происходит. Военная форма со знаками различия и – «рабский детский труд». Ну что ж, бывает. Кому сейчас легко?

Время действия: несколько позже.

Место действия: «FAN Entertainment».

– ЮнМи! – возмущённо восклицает БонСу. – Твой поступок – это настоящая подлость!

Понимаю, что проверяющие ушли и освободившееся начальство прибежало высказать своё возмущение. Причём решило устроить мне выволочку с клеймением на глазах группы и стаффа. Ну ладно, здесь так здесь. Не мною выбрано место ристалища, госпожа БонСу.

– Какой конкретно поступок вы имеете в виду, уважаемая госпожа начальник? – вежливо спрашиваю её.

– Твою жалобу в комиссию! Эту кляузу!

– Я не должна была так поступать? – деланно удивляюсь странному обвинению.

– Конечно! Ты знаешь, что агентство оштрафовано на пятнадцать миллионов вон?!

– То есть вы, госпожа директор, в присутствии свидетелей, требуете от меня сокрытия фактов нарушения законов Республики Корея, покрытия преступников и превращения себя в соучастницу вашего преступления. Я правильно всё поняла?

Смотрю на «переклинившую» с ответом директоршу. Слова, буквально мгновением раньше вылетавшие из неё, как пули из пулемёта, – вдруг иссякли и в кабинете воцарила тишина.

– Все знают, что музыкальные агентства – это предприятия со специфическим производственным циклом. – наконец, заявляют мне. – В котором переработки и ненормированный рабочий день являются его неотъемлемыми чертами. И всегда артисты и руководство находят компромисс, если они хотят плодотворно сотрудничать.

– Я – «не все» и мне ничего не известно про то, о чём вы сейчас сказали. Однако мне известно, что в стране существуют законы, которые нужно выполнять во избежание возникновения с ними проблем. Не нужно прикрывать своё неумение работать какими-то выдумками про «специфику».

– Посмотрите, до чего вы довели ИнЧжон. – предлагаю я, показывая на сонбе рукой. – Вы же лишили человека сна. А ведь подобное считается одной из наиболее жестоких пыток, очень негативно влияющих на психику. Плюс эмоциональная нагрузка – промоушен в чужой стране. Вам ведь не известен предел устойчивости нервной системы ИнЧжон. Вдруг он окажется превышен? Что тогда? Вы её просто выгоните?

Делаю паузу, предлагая возразить. Возражений не слышу.

– Или, даже если сейчас не будет видимых проблем, – кто может гарантировать отсутствие таковых в дальнейшем? – продолжаю я нагнетание жути. – Девочке ещё рожать, а она, после такой работы – станет неврастеничкой. Как это скажется на её детях? Вы совершенно не думаете о будущем. Живёте сегодняшним днём. В стране и так с воспроизводством населения дела идут хуже некуда, а вы ещё элитный генофонд нации губите…

Смотрю на ярко-красное лицо директорши. Вообще-то она и месяца здесь не провела на главной должности, а я на неё всех собак спустил. А с другой стороны – нечего на мне свой «скилл управленца» прокачивать.