– Боже мой, мама! – восклицает ЧинЧжу, поворачиваясь к матери ЮнСока. – Она так защищает его! Какая же она молодец!
Мама, ничего не отвечая, поджимает губы. ЧинЧжу снова поворачивается к телевизору.
– Почему – сорок четыре?! Как у неё может быть такая низкая оценка?! Она ведь знает много иностранных языков?! И музыку пишет!
ЧинЧжу с вопросом в глазах, в которых до сих пор стоят слёзы, снова поворачивается и смотрит на маму.
Мама вновь ничего не отвечает.
– Подтасовка… – сама всё поняв, произносит ЧинЧжу. – Наказание за ЮнСока! Какие же они мелкие и подлые…
Мама глубоко вздыхает.
– Это неправда! – с возмущением восклицает СунОк, услышав прозвучавшую с экрана оценку уровня айкью ЮнМи. – Вы все там подтасовка! Сестра, не сдавайся! Я с тобой! Морпехи не сдаются! Мансе!
Мама, повернувшись, смотрит на старшую дочь, крутя в голове цифру «сорок четыре» и стараясь в точности припомнить слова мудан о смерти, которая всегда рядом с ЮнМи.
ЧжуВон и МуРан, повернув головы, молча смотрят друг на друга. Пауза затягивается.
– «Двойная смерть». – наконец, произносит МуРан, похоже, выбрав из увиденного то, что её впечатлило больше всего.
– Зря она сказала про морпехов. – осуждающе произносит ЧжуВон. – Контрабандист не может быть для них «своим».
МуРан согласно кивает в ответ.
– Наговорила на тысячу лет извинений. За такие слова её точно выгонят из армии.
– И это хорошо. – отзывается ЧжуВон.
– Почему?
– Армия, – это не для девушек. Для девушек – муж, семья, дети и дом. Армия для мужчин.
Хальмони и ЧжуВон вновь некоторое время молча смотрят друг на друга.
– Думаешь, после того, как ЮнМи выгонят, у неё всё это появится? – осторожно интересуется МуРан.
– Не знаю. Но вот агентство у меня, с её участием, – появится точно!
МуРан чуть слышно, облегчённо вздыхает.
– Хальмони! – не заметив этого, энергично обращается к ней ЧжуВон. – Мне скоро понадобятся деньги. Ты не хочешь стать соинвестором нового проекта? Дело верное.
Хальмони невольно крякает из-за перехода от мистики к прозе жизни.
– Почему это оно вдруг стало «верным»? – сварливо интересуется она.
– Потому, что во главе его будет твой внук.
– Да у тебя последний раз была просрочка по шести кредиткам!
– Это другое. Тогда была учёба, а я говорю о бизнесе. Теперь всё будет иначе.
– Да что ты говоришь?! – восклицает МуРан, взмахивая руками.
– Не веришь собственному внуку?
– Пока не увижу собственными глазами – не поверю!
– Ладно, возьму тогда деньги у ХёБин.
– Думаешь, она такая дурочка?
– Нуна ежегодно закладывает в бюджете гостиничной сети средства на инвестиционные проекты. Вот их и возьму.
– Посмотрю, как это у тебя получится.
– Хальмони, предупреждаю, – ты отказываешься от случая, который выпадает раз в жизни.
– Я не буду долго об этом горевать. Мне уже немного здесь осталось.
– Ты же говорила, что всех переживёшь? – ехидно напоминает внук.
– Если бы вы мне седых волос не прибавляли, то так бы оно и было.
– Бабушка, живи долго и будь здоровой. Деньги я сам найду.
– Только к отцу с этим вопросом не подходи. – даёт дельный совет несостоявшийся «соинвестор».
– Присмотри за ней, пока я буду во Франции. – кивнув, просит ЧжуВон.
– За кем это? – спрашивает МуРан, прикинувшись, что не понимает.
– За ЮнМи.
– С чего бы я должна это делать?
– Она талантливая и написала тебе на день рождения песню.
– Скажи ещё, что сделала это просто так.
– Ну хальмони… Она забавная и я собираюсь вести с ней дела.
– А я, значит, в мои-то годы, должна скакать, словно молодая козочка, чтобы тебе было хорошо, да?
– Бабуль… Я расплачусь. Честное слово! Десять правнуков тебе сделаю! И пять правнучек! Вот увидишь.
МуРан вздыхает.
– Ладно уж, балабол. – ворчливо отвечает она. – Так и быть. Присмотрю краешком глаза.
– Я знал, что ты согласишься. Спасибо.
– Иди уже! Завтра тебе рано вставать, а ты даже ещё толком не собрался!
– Мама всё сделает.
– Когда ты, наконец, повзрослеешь?
– Бабушка… После казармы – дома так хорошо! Меня здесь все любят!
– И зря это делают! Если бы любили меньше, – это бы пошло тебе только на пользу!
– Вот после армии я стану таким, как тебе хочется. А пока – я буду наслаждаться отдыхом!
МуРан снова вздыхает, глядя на внука, довольного жизнью.