Жизнь двадцатая
– И что я должен буду делать? – недовольно спрашивает ЮСон, прижимая к уху телефон.
– У вас сценарий есть? – выслушав ответ, задаёт он следующий вопрос. … – Ну вот, – когда будет, тогда вы мне его пришлёте, и я его прочту. Я не могу соглашаться неизвестно на что. … Почему? Вдруг вы напишете, что в шоу у меня будет роль сторонника Пукхан, а я не планировал закончить свою жизнь в тюрьме… Если бы я не знал, куда порой заводит сценаристов их фантазия, я бы такое не говорил. … Хотите, – отдам вам «Корону»? Хоть целиком, хоть по частям. … Ночью? Да, они могут не спать сутками, очень любят работать… Сценарий для них тогда не нужен. Просто напишите, что обязуетесь избегать ситуаций, за которые может наступить уголовная ответственность. И размер штрафа в двадцать миллиардов вон, если вы нарушите своё обязательство… Нет таких денег? … Не нарушайте, и вам не придётся их платить… Нет, а для себя мне нужен сценарий. … Да. … Хорошо, буду ждать вашего звонка. Очень приятно было с вами пообщаться. Всего доброго!
ЮСон убирает от уха телефон и, положив его на стол, смотрит на КиХо.
– Из «MBS» звонили. – говорит он. – Четвёртые с утра, желающие видеть меня на шоу. И никто не может сказать, какая будет роль. Сценарий ещё только пишут. Наверняка хотят сделать мишенью для неудобных вопросов.
– Почему вы так думаете?
– Потому, что руководитель отвечает за всё. За каждую паршивую овцу, которая завелась в его стаде! Чего ты хотел мне сказать, КиХо?
– Господин директор. Национальное агентство разведки прислало уведомление, в котором приглашает на беседу руководство
КиХо подходит к столу и кладёт лист бумаги. ЮСон берёт, читает.
– Предлагают приехать для разговора… – неспешно произносит он, дочитав и откладывая листок в сторону. – Теперь мне ещё и явку на допрос в «NIS» нужно обеспечить! А к генеральной репетиции готовиться когда? Когда мне вернут ЮнМи? И вернут ли теперь вообще?
Задав вопросы, ЮСон смотрит на КиХо, словно ожидая, что менеджер на них ответит.
– Не знаю, господин директор. – пожимает плечами тот.
– Балаган какой-то… – вздыхает директор. – Что пишут про самчона ЮнМи и о ней самой?
– Ничего пока особо не пишут. Похоже, СМИ пребывают в растерянности.
– Или им пока не сказали, как нужно писать. – ворчливо отвечает директор. – Сейчас определятся и начнут. Хорошо, посмотрим, куда подует ветер. Как дела у нашей жопастенькой в Японии? Есть уже продажи?
– Результатов продаж ещё нет, они будут через два дня. В целом, – промоушен проходит успешно, отзывы критиков положительные.
– Пока продаж не будет, – неизвестно, успешно или не успешно проходит промоушен. – недовольно говорит ЮСон. – Ладно, подождём. Что у тебя ещё, КиХо?
– Госпожа Пак ДжеМин, вы понимаете, что отказ вашей дочери следовать разумным решениям, – создаст большие трудности для нашего правительства в ходе проведения международного мероприятия? Возможна даже потеря престижа Кореи, как государства, не способного выполнять свои обещания.
Мама, высоко подняв брови, с мученическим выражением на лице молчит. Сидящая рядом с ней СунОк напряжённо смотрит на мать.
– Ох, знаете, господин капитан… – наконец, со вздохом говорит ДжеМин, видимо, решив, что представитель власти будет сидеть до упора в ожидании ответа и лучше ему ответить, чтобы побыстрее отделаться. – ЮнМи очень сильно изменилась после аварии. Стала непослушной. На всё имеет своё мнение и никак её не переубедишь. Думаю, мои слова для неё не будут иметь значения. Уж если она что-то решила, то…
Мама печально качает головой, словно говоря, – «то тогда всё, капут». Чуть заметно одобрительно кивнув, СунОк переводит взгляд на капитана, желая увидеть его реакцию.
– Как это – слова матери не будут иметь значения? – удивляется тот. – ЮнМи такая невнимательная дочь?
СунОк переводит взгляд на маму.