Айдол-ян. Часть 3

«… генерал Им ЧхеМу на территории воинской части, расположенной в Сеуле, посетил процедуру принятия воинской присяги. Группа призывников была удостоена чести присягнуть на верность корейскому народу в годовщину дня, когда много десятилетий назад их отцы и деды отстояли свободу и независимость Кореи, даровав им право жить в свободной и независимой стране.

В эту группу призывников были отобраны юноши, уже делом показавшие, что они достойны славы тех, кто, не щадя соей жизни с оружием в руках завоёвывал для них лучшее будущее. Среди этих молодых людей есть изобретатели, отличники учёбы и внуки тех, кто сражался на фронте. Но не только юноши были удостоены чести принять присягу в этот светлый праздничный день. К удивлению многих, посетивших это мероприятие, среди них сегодня была одна девушка.

Госпожа Пак ЮнМи, была удостоена чести быть призванной на воинскую службу за успехи в прославлении страны на музыкальном поприще. Пак ЮнМи, первая кореянка, чей музыкальный талант был признан всем мировым сообществом. Она является номинантом музыкальной премии «Грэмми» этого года…»

— Вау, вау, вау! — сидя на полу и подпрыгивая на нём задницей от избытка чувств, СунОк тычет вытянутой рукою в направлении телевизора. — Нас показывают!

Смотрю, да, действительно, мама и онни в первом ряду родных и родственников, пришедших посмотреть, как их отроки уходят на службу. И я такой один, среди отроков. Хотя, правильнее говорить — «такая». Хрупкая и изящная… Хм, а я так ничего себе смотрюсь в военной форме… Она мне явно идёт…

— ЮнМи, ты, когда худеть будешь?! — поворачивается ко мне возбуждённая сеструха. — Смотри, какая у тебя жопа!

Ну вот… пришла СунОк и всё опошлила…

— Не жопа, а подтянутый и накачанный танцами зад, — отвечаю ей я, обидевшись за свою часть тела.

— СунОк не говори про свою сестру такие слова! — возмущается мама, беря мою сторону. — У ЮнМи нормальная женская фигура!

— А у меня, что, ненормальная, что ли? — фыркает в ответ та. — Зачем тогда говоришь, что мне нужно худеть?

— Тебе ещё замуж выходить, — парирует мама.

— А ЮнМи — не надо?

— Я умру на сцене, — обещаю я.

Мама в возмущении машет на меня сразу обеими руками.

— О-о, смотрите, ЧжуВона показывают! — восклицает СунОк, успев за это время повернуться к телевизору. — Вау, он честь ЮнМи первым отдаёт!

Дык тык ж… я ж не лапоть какой-то? Моё воинское звание выше, и значит, он приветствует первым, — думаю я, смотря на телеэкране на нашу обоюдную лихую «отмашку» с ЧжуВоном. — Там ещё и его поздравления за кадром остались. Официальным тоном — «госпожа ЮнМи, разрешите вас поздравить с призывом на воинскую службу и присвоением вам воинского звания sangsa!» Я хотел ему сказать, что не с призывом, а с мобилизацией, но не стал портить красоту момента, исправлять ошибку. Человек только из госпиталя, только рёбра едва срослись. Впрочем, я смотрю, в новостях тоже говорят «о призыве», а не «о мобилизации». Интересно, к чему вдруг такое «ж-ж-ж»? Это «жж-ж» — неспроста!

— Ну ты вообще крутая стала! — восхищается СунОк, переводя взгляд с телевизора на меня. — Почти офицер!

Ну да. Когда после прохождения торжественным строем мимо знамени воинской части я подошёл для фотосессии к своей группе, которую ЮСон пригнал для пиара — «ручками издали помахать», девочки на меня так дружно сделали «ууу-у», рассматривая мою парадную форму. Словно действительно — «прониклись». Потом военные мне официально выдали увольнительную — «для участия в праздничном концерте посвящённому Дню независимости Кореи» и я, попозировав ещё чуток для СМИ, «усвистал» вместе с группой — «готовиться». Завтра, с утра, обязан вернуться в часть. Будет продолжение «службы», серия вторая, под названием — «заселение и прописка»

…