Айдол-ян. Часть 3

Вот, приехал в свою часть, вечером у меня концерт. Моему появлению обрадовались. Похоже, как мне показалось, даже вроде искренне. Что, в общем-то, приятно удивило. Прибыв, вначале проконтролировал выгрузку аппаратуры из машины — следил за тем, правильно ли её солдаты таскают? Потом проконтролировал, как всё собрали и подключили. Спецов, понимающих что нужно делать, тут хватает. Проверил звук, убедился, что всё работает, а потом — свободное время. И началось оно с фотосессии. Выделили мне новенький, буквально только вот со склада военный «костюмчик» приятного защитного цвета. Нашлись женщины-военные, которые помогли его на мне «без складок» обустроить и в косметике они тоже разбирались. Так что макияж мне тоже сделали. А потом была съёмка, на которую собрались, похоже все, кто мог в части ходить. Работа прошла достаточно весело — под подбадривающие крики со стороны и речовки. Приходилось отвлекаться, делать приветственные помахивания рукой в сторону болельщиков и благодарно улыбаться.

ЮСон сказал, что все съёмки будут проводиться «вминтересах министерства обороны и со мной всё согласовано». Ну, согласовано, так согласовано. Мне без разницы, кто снимает, главное, чтобы потом не забыли заплатить. Потом был обед. Поел вместе со всеми, в столовой-палатке. А потом мне выделили в сопровождающие ЧжуВона, и теперь он проводит мне «экскурсию». Ну ещё за нами следом таскается съёмочная группа, снимая в «интересах министерства обороны». Походил, посмотрел, что здесь есть. Особо интересного не увидел. Оружия в показе предусмотрено не было. Ну, а техника? Ну чего там, техника? Грузовики. Танков нет. БТР тоже, где-то в другом месте. Что я, грузовиков не видел, что ли?

После осмотра первой части предложенной к осмотру экспозиции, пошли смотреть её вторую часть — границу с КНДР. Это должно было быть поинтересней. Тут уже сопровождающие появились — двое солдат с автоматами, видно, что уже — опасно, не шуточки. Но, граница тоже, ожидаемого впечатления не произвела. Достаточно долго ехали по пыльной грунтовой дороге вдоль и между полей. Потом, доехав до пункта назначения, поднимались по крутой лестнице на смотровую башню. Появление моё, в сопровождении съёмочной группы, вызывало неподдельный интерес. Не знаю, кто его больше вызывал я, или группа, но столь энергичную заинтересованность я смог до конца понять, лишь поднявшись на смотровую площадку. А просто делать тут нечего. Только в бинокли на ту сторону пялиться. Жара, духота и ничего не происходит. Ну посмотрел я тоже в бинокль. За речушкой и полем — дома. Дома как дома. На улицах никого нет. Жарко. Ещё, там есть большая железная вышка с большим красным флагом наверху. Но как долго можно разглядывать вышку? Наверное, наблюдатели на ней все заклёпки наперечёт знают. Если годами рассматривать…

— Это Киджодон, «деревня пропаганды», — наклоняясь ко мне, смотрящему в бинокль, сообщает ЧжуВон.

Присутствующие в момент нашего прихода военнослужащие тактически ушли в сторонку, давая возможность ЧжуВону находиться рядом со мной. А может не тактически, а стратегически. Если оттянуться в тыл, то можно без проблем тогда пялиться на мой зад. Я так бы на их месте и сделал, если бы вдруг пришла симпатичная девчонка поглазеть в бинокль.

— Почему — «пропаганды»? — не отрываясь от окуляров, спрашиваю я.

— Это фейковая деревня. В ней никто не живёт. Это просто железобетонные коробки, в которых нет внутри перегородок.

— А там кто-то ходит, — говорю я, начиная подкручивать рифлёные кольца на окулярах, чтобы лучше рассмотреть.

— Это артисты. Они ходят по одним и тем же маршрутам. И там нет ни детей, ни стариков. А свет в домах включается и выключается в одно и то же время. Автоматически.

— Понятно… — говорю я, выцеливая попавшего мне в объектив «артиста» и интересуюсь. — Как же тогда поля? На них что-то растёт.

— На полях работают специальные бригады, — получаю я ответ. — У нас мало сельскохозяйственной земли, а в КНДР её ещё меньше. Поэтому, они не могут ничего на них не сажать.

— Понятно… — снова повторяю я и спрашиваю. — А что за мачта там торчит?

— Её построили, когда на нашей стороне установили мачту высотой в восемьдесят метров, — говорит ЧжуВон. — Не пожалели сил и металла, сделали её высотой в два раза больше нашей.

— Сто шестьдесят метров? — удивляюсь я и говорю. — Высокая…

— Там флаг один весит двести семьдесят килограмм, — сообщает ЧжуВон.

Упадёт с такой высоты — убьёт. Даже не убьёт, в лепёшку превратит…

В общем, ничего интересного, — делаю я для себя вывод, ещё раз оббежав взглядом деревню. — Из миномётов никого не расстреливают, на мачте никто в петлях не болтается. Скукота…

(позже. После возвращения со смотровой вышки в часть. ЧжуВон и ЮнМи идут рядом)

— Ты не могла использовать другие слова? — спрашивает меня ЧжуВон, воспользовавшись тем, что съёмочная группа отстала, замешкавшись с выгрузкой из машины и мы остались как бы без могущих услышать наш разговор.

— Какие ещё — другие слова? — не понимаю я.