Аид, любимец Судьбы. Книга 2: Судьба на плечах (СИ)

Бессмертные отвечали натянутыми улыбками, холодными и опасливыми. Взгляды – куда угодно: на пальцы, унизанные перстнями, на драгоценные камни, которыми выложены фрески зала, на подлокотники тронов, Афродита смотрит в зеркало…

Только не на ту, которая предала божественную сущность и разменяла ее на людские очаги.

Плакала одна Гера. Может, потому что сама хранит очаги, а может, жалела сестру – но она сначала выпустила пару слезинок с застывшим в маске величия лицом, а потом дрогнула губами – и разревелась. Повторяла надрывно: «Сестра! Сестра!» – несмотря на нахмуренные брови Громовержца.

Сестра подошла к ней дважды – и обняла дважды. И уже потом направилась к дверям, из-за которых доносились отзвуки тимпанов: Дионис ждал своей возможности взойти на опустевший трон.

В миг, когда она шагнула за порог, а в зал вошли ароматы вина и веселья, пламя в очаге посреди зала стало из рыжего, домашнего – золотым и более подходящим к славе Олимпийцев.

Обожженная века назад ладонь хранила странное тепло – будто след прощального напутственного поцелуя. И последний взгляд Гестии перестал быть загадкой. «Брат, – говорила она, – я ухожу, потому что не знаю, что лучше для вас. Нить Мойр может быть только одна. И путь Ананки может быть только один. Может быть, это непосильная тяжесть: быть Владыкой – и оставаться самим собой. Любить, а не владеть, ценить красоту, а не власть – может, это все просто лишнее? Может быть, для вас лучше, если я не буду мешать, напоминая вам о вас-прежних – чтобы вы не пошли по двум стезям сразу, чтобы этот путь не лег вам, от которых зависят судьбы этого мира, непосильным грузом на плечи… Может, вам и нужно – быть смыслом для самих себя?»

– Да, – сказал я.

Золотой свет Олимпа на прощальный миг стал веснушчатым и теплым. Потом налился медью.

Жена по-прежнему сидела рядом, на ложе, только теперь глядела с недоумением.

– Ты правда хочешь посмотреть?

Из складок сброшенного на кресло гиматия она выудила ожерелье. Из речных камешков, ракушек, осколков мрамора и медных полированных шаричков. Розовый перламутр сливался с густыми оттенками красноватой глины, подмигивал пламенными бликами, просился в ладони недавними угольками.

Ананка отпела свою песню и умолкла, как бы говоря: решать тебе, невидимка.

– Она отдала на прощание. Сказала: мне пойдет, – жена примерила ожерелье, покрутилась так и этак. – Ну как? Красиво?

– Очень, – сказал я, глядя на нее.

Гестия, сестра, ты рано ушла в людские очаги. Надо было подождать моего ответа.

Я сказал бы тебе – да. Ты права. Становясь Владыками, мы оставляем себя в прошлом. Слишком велико искушение властью. Тяжел груз ответственности.

И мы становимся сами для себя лишним грузом на плечах, который приходится сбрасывать.

Только вот мои плечи держат Тартар, и на них всегда найдется место для одного невидимки. Того, который с юности не ходил легкими путями.

В ушах эхом отдалось ойканье Клото: «Посмотрите на нить, на нить!!!»

Нить разделилась надвое, и две ее части сплелись в неразрывное целое.

Нить Аида Владыки Подземного Мира, Гостеприимного и Ужасного, имя которого произносят шепотом или в проклятиях. Судии, царя и карателя.

Нить Аида-невидимки, нелюбимого мужа любимой женщины, друга Смерти, брата Гестии. Воина, дурака и вора.

Когда идешь по одной стезе – она ложится под ноги тверже гранита.

Когда идешь по двум – они становятся тропами над пропастью.

Устою ли?

Устою.

Пока та, которая таится за плечами, не толкнет в спину.