Агробление по-олбански

– А на Юпитере есть люди? – поинтересовался между делом Эфлисон.

– Если есть, то они должны быть больше людей земных в триста восемнадцать раз, так как там притяжение больше в триста восемнадцать раз, – отвечал академик Звездонян.

– Эфлисон, нам надо лететь на Юпитер! Все дальше в космос!

Мечты о звездах закусывали кислыми яблоками. В какой-то момент Петр отключился, и привиделся ему его друг Давид Порошкански, который как раз пытался переплыть большое море – море женщин. Что такое земная юдоль, как не море женщин? Спокойное, нежное, иногда бурлящее, но чаще вскипающее.

Разве не является море мерилом извечных мытарств и неприкаянности? И каждый миг ищешь пристанища, берега, где тебя ждет еще одна женщина – смерть. Кому, как не Давиду, было знать об этом.

Море Женщин – совершенное блаженство,
В нем – полнота всего сущего,
Его воды – безмерная сладость, священный
источник —
Наполняют мысли, душу и сердце.

Давид читал поэму предположительно суфийского индонезийского поэта «Море женщин».

– Чего читаем? – подошел к Давиду со спины кормчий – капитан Ендрай.

Давид удивился: до этого мига кормчий не то что не пытался заговорить с ним, скорее даже избегал общения.

– Да вот, – Порошкански показал брошюрку.

– А-а, стихи, – презрительно буркнул кормчий.

– Да, стихи, – не стушевался Порошкански.

– Не время сейчас стихи читать, – сказал кормчий.

– Каждому свое, – пожал плечами Давид и снова углубился в чтение.

В пучине Моря Женщин
Обитает необычайно ядовитый змей,
У него семь крепких рогов —
Разобьется корабль, если оцепенеет кормчий.

– Подплываем уже, – не отступал кормчий.

Давид поднял глаза.

– Видишь вон ту дымку, это Итака. Впереди пролив Отранто и Италия.

– А-а, – улыбнулся Давид, – однако!

– О чем книжка? – спросил кормчий.

– О жизни. – Давида раздражали подобные вопросы – о чем стихи? о чем книжка? – и потому он старался отвечать емко и «на хер»: «о жизни».

– Как называется?

– «Море женщин».

– А-а, о бабах. – Кормчий презрительно сплюнул. – Не время сейчас о бабах читать, доплыть бы, что-то погода быстро портится.

Но Давид как раз то и дело думал о бабах – о своих женах. Глядя на капитана и матроса этой кастрюли под громким именем «Цептер», словно сорвавшаяся с цепи буква Ррр, рык и рев, Давид думал о своих женах. Таких капитанов они видели только по телевизору – и слава богу. Порошкански где-то в глубине души даже начал завидовать жизни Ендрая, жизни, полной бесстрашных путешествий через моря и океаны.

– Зачем читать о море и женщинах, если можно плавать, – Ендрай на секунду задумался, – и плавать.

Давид хотел было что-то ответить кормчему, хотел, да не смог. Поперхнулся от резкого порыва ветра. Горло перехватило. Погода и правда портилась с каждой секундой. Засверкали молнии. Брызги от бьющихся о борт корабля волн уже долетали до пожелтевших листов книги.

– А когда будет время читать? – Давид, поймав попутный порыв, попытался перекричать разбушевавшееся море.

– Не знаю! – Кормчий явно пребывал в возбужденном состоянии.

– Может, когда достигнем цели? – крикнул Давид.

– Нет, у достигших берега есть дела поважнее. – Кормчий источал уверенность не читавшего книг человека. – Отдохнем, когда море и женщины соединятся!..

– Как соединятся? – Давид видел, как от закипающих волн загораются глаза Ендрая. Он словно с радостью принимал вызов стихии. С грохотом разбивающиеся о борта посудины воды кипятили морскому волку кровь.

Море в передничке волн напомнило Давиду женщину у плиты, когда она готовит ужин сразу в нескольких сковородах и кастрюлях. И поэтому все у нее убегает, особенно молоко и масло.

Но для Ендрая море было женщиной легкого поведения, одной из тех женщин, что ждали его на берегах Италии, Франции, Великобритании или Америки. Одной из тех женщин, что подсаживались к его столику в каком-нибудь портовом баре и вызывающе обнимали.

Ендрай считал, что такую женщину надо во что бы то ни стало победить, сбить с нее спесь. Он брал ее страстно, насильничая. Женщина, не ожидавшая такого напора, сначала поддавалась, а потом к страсти добавлялся испуг. И тут начиналось самое интересное. Женщина в ярости била Ендрая руками по лицу, колотила ногами по спине, норовила укусить в глаза. Но Ендрай зажмуривался, и укус оборачивался поцелуем волн. Обжигающе соленым. Да, море – самая страстная женщина, которой нужно овладеть, пусть она даже хлещет тебя по щекам.

Борьба с морем, подумал Давид, это борьба с другим мужчиной, то и дело откидывающим назад мокрый бивень волос.