Агрессор

— Ты думаешь, что это я? Да Злата? — Произносит Борис, одновременно проводя своей шершавой ладонью по моему лицу.

— Борис я тебя прошу, давай поговорим нормально, — стараюсь лишний раз не шевелиться и не дергаться. Меня неимоверно злит, что в данной ситуации я чувствую себя слабачкой. Мне до жути хочется отпихнуть его руками или зарядить звонкую пощёчину. Уйти куда глаза глядят, но я не могу этого сделать, так как он не позволит. Он сильнее меня.

— Да признаюсь Злата, я тогда очень сильно разозлился, увидев вас в месте той ночью. Помнишь, как ты предала меня? Отдала ему себя, как обычная шлюха. Я был о тебе лучшего мнения. Я знал, что он хранит наркоту дома. Самолично видел, как они с Колей ее прятали. И если бы не ты, я бы не стал его сдавать. Да, да ты во всем виновата. То, что мой братец сидел в тюрьме только твоя вина, — произносит он и продолжает смеяться.

Меня же сковывает страх, так как я понимаю, что он либо сильно пьян, либо не в себе.

— Я был сильно зол увидев вас вместе, ты стонала под ним как проститутка. И да это я сдал его. Позвонил и рассказал все. И забрал тебя себе. Вот только радости мне это не приносило, потому что ты больше не была особенной. Можно сказать я тебя подобрал как всех остальных кто у него был. Мне было больно Злата, никто никогда не беспокоился обо мне. Ты хоть раз поинтересовалась какого было мне? Только что и делала что страдала по своему Булату. Чем он лучше меня? — Он сдавливает мой подбородок с такой силой что на глаза наворачиваются слёзы.

— Отпусти, — пишу я и он ослабляет хватку.

— Бедная, бедная Злата, кто тебя теперь пожалеет? Где твой Булат? Что-то он не спешит тебя спасать. А может ему просто наплевать на тебя, ты же всего на всего его шлюха. — Его смех сотрясает комнату, и я пячусь к изголовью кровати.

Он говорит, а я чувствую лишь опустошённостью и боль, которая напоминает ломку. Он прав. Булат не придёт. Даже если он узнает, что Борис украл меня он не придёт. Я ему не нужна. Все ложь, кругом обман и такова реальная жизнь, в которой надеяться лучше только на себя.

Он сломал меня однажды и сейчас я чувствую то же самое. Тот же самый эффект, когда твоя душа передроблена в щепки и ты чувствуешь лишь спазм, скручивающий тебя изнутри.

— Это ты договорился что бы его убили? — Спрашиваю я. Мне почему-то жизненно необходимо это знать именно сейчас. Выяснить все до конца. И если я никогда не выйду из этой комнаты я хотя бы буду знать правду.

— Нет. Я не знаю кто и зачем в его стрелял. Скорее всего это те люди на кого он работал, боялись, что он сдаст их. Ты думаешь я настолько эгоистичный что могу убить собственного брата?

— Я такого не говорила, просто …

— Молчи, — рычит он мне в губы. — Сегодня ночью мы отсюда уходим, поэтому можешь отдохнуть, пока есть такая возможность.

— Куда? Куда мы уходим? — Мой голос скрипит, и я нервно переплетаю руки.

— Далеко. Туда, где он никогда нас не найдёт, если ему вдруг приспичит искать тебя.

Булат

Мысль о том, что ее кожи касаются совершенно другие руки сводит меня с ума. Меня можно охарактеризовать одним словом: одержимый. Я одержим ею полностью и без остатка. Мне хочется разбить голову Бориса об стену, и если нужно будет переломать все рёбра если он снова посмел притронуться к ней.

Мать смотрит на меня как будто пытается понять, где я все это время был и почему объявился только сейчас, но не задаёт никаких вопросов. Она знает, что придёт время и я все ей расскажу, и сейчас меня интересует лишь один вопрос: где Злата.

Проводит рукой по моим волосам зачесывая их назад и снова стирает слезу. Она заметно осунулась, морщинок у глаз стало в разы больше.

— Ты пришёл узнать, где Борис? — Спрашивает меня Мама.

Мы сидим за круглым столом, и я отпиваю чай, который она заварила специально для меня по своему любимому рецепту с какими-то неизвестными мне травами. Ещё с детства утверждая, что ее чай может залечить все раны. Да вот только расстраивать ее совершенно не хочется, мои раны настолько глубоки, что их просто уже не залечить.

Я молча киваю, делая очередной глоток обжигающей жидкости. Знать бы наверняка что залечит мою гнилую израненную душу я пил сутками этот чай.

— Борис приехал три дня назад. Сказал, что они со Златой уезжают, собрал ее и свои вещи и уехал. Он был встревожен чем то, поэтому особо не разговаривал со мной. Знаю лишь что как только они устроятся, то он мне позвонит. Это все что я знаю. Прости меня сынок я знаю, что ты ее любишь. Чувствовала это всегда и не знаю, что у вас там произошло с братом, поэтому злюсь на себя что вовремя не заметила ничего. Это все она виновата да? Она посеяла раздор между вами? Скажи мне?

— Нет. Не смей говорить о ней плохо. Она наша семья, — знаю, что груб, но не могу по-другому.

— Сынок, ты уходишь? — Произносит она когда видит, что я поднимаюсь из-за стола.

— Мама, прости, но мне нужно идти. Не переживай я больше не исчезну буду приезжать.

Смотрю как она снова плачет. Скорее всего не верит в мои слова. Подхожу и обнимаю ее за хрупкие плечи. Целую в щеку прежде, чем развернуться и уйти.