Агрессор

Я посмотрел на часы. Время только перевалило за восемь. Чарли хромающей походкой десять минут назад направился к терминалу, чтоб занять свою позицию. На него возлагалась большая часть работы: я не мог светиться, поскольку меня могли узнать.

План был прост: фургон подъезжает, чтоб кого-то высадить или, наоборот, кого-то забрать; Чарли видит его сквозь стекло, выходит, садится в фургон и приезжает за мной на автостоянку; я запрыгиваю к нему, и мы направляемся к границе. В этот раз ему придется не только отдать целую кучу приказов, но и положиться на свое оружие. У него был небольшой девятимиллиметровый «Макаров», похожий на тот, который Джеймс Бонд засовывал в свой смокинг.

Если предположить, что никаких задержек не будет, то все международные рейсы приходились на середину дня. Если Бастард улетит одним из них, для нас это будет определенным бонусом, даже в том случае, если «лэндровер» не появится.

Мы перебрали в голове миллион «что, если». Что, если он появится раньше «лэндровера»? Тогда нам придется задержать его и использовать для того, чтоб достать наше имущество. Что, если он появится после «лэндровера»? Ну, тогда мы уже не узнаем ответ, потому что нас здесь уже не будет, — если только Чарли не узнает, каким рейсом он собирался лететь.

В общем все сводилось к тому, что нам придется принять ситуацию такой, какой она сложится, — в противном случае нам придется торчать здесь еще неделю до следующей среды. Да пошло оно все, нужно просто сделать дело и убираться отсюда.

Мой револьвер тоже был русским и выглядел так, будто он прошел через Крымскую войну. Тем не менее он очень поднимал мне настроение. Если принять во внимание детали нашего плана, только он и мог меня спасти.

Парни на бело-голубом «пассате» допили свой кофе и уехали. Я вытянул шею, чтоб осмотреть территорию возле здания. Еще два полицейских заняли позицию снаружи терминала. Сведения о вчерашнем ночном кошмаре должны были донестись и сюда.

После того как мы избавились от «лады» где-то часов в пять утра, мы затаились и ждали, пока город оживет, затем взяли такси. На двоих у Хари и Кунзру в кошельках оказалось сто двадцать семь лари — это равнялось семидесяти долларам. Водитель такси запросил около десяти лари, остальные забрал Чарли. Ему нужно будет позолотить одну-две пары рук в аэропорту у регистрации, чтоб узнать, сегодня ли улетает его лучший друг Джимми Бастендорф. Чарли хотел организовать сюрприз в честь его дня рождения, когда тот приедет домой, и не был уверен в том, когда вылетает Джимми. Сегодня или, может, завтра? В чертовски бедной стране даже за горсть мелочи можно получить очень много.

Покрытый ржавчиной и грязью, к терминалу подъехал желтый автобус, многие из пассажиров которого выглядели так, будто они были работниками аэропорта, да еще пара человек с чемоданами. Аэропорт оживал.

Тут показался Чарли. Он, прихрамывая, шел через дорогу, как Одноногий Джон Сильвер. Когда мы расходились, его рука была в порядке, на ней только была рана от пореза, но его лодыжку раздуло, как баллон, даже несмотря на то что я перемотал ее несколькими полосками от одеяла.

В руках он держал газету.

— Бастард летит в Вену. Я узнал. — Он бросил газету в моем направлении, и она упала в кучу мусора, когда он прошел мимо меня. — А вот и плохие новости.

Теперь ему нужно было сделать круг, может, проверить что-то на стоянке. Никто просто так не выходит из терминала и не переходит дорогу только для того, чтобы через десять секунд перейти ее обратно.

Я медленно поднялся и пошел поднять газету, затем вернулся на свое место.

Он подбросил мне экземпляр «Джорджиан таймс», англоязычную газету. Внутри была спрятана огромная плитка шоколада. Я снял обертку и положил себе в рот огромный кусок, но когда я взглянул на первую страницу, у меня пересохло в горле.

Большую ее часть занимала зернистая фотография двора перед домом База. Заголовок огромными буквами кричал: «СВЯТОЙ! УБИТ!»

Дальше текст продолжался в том же духе, оплакивая жестокое убийство самого честного и неподкупного госслужащего, какого когда-либо знала страна. Это было не то описание, которое предоставил Бастард, но и не мудрено.

И это за все то хорошее, что он сделал для нашей страны, — скорбила газета. — И кто же совершил этот жестокий поступок? Тень подозрения падает во многих направлениях, все из которых этой стране нужно обрубить, словно раковые метастазы.