Агрессор

— Я рад, что ты уже в состоянии делать правильные выводы, — сказал Иван Сергеевич. — А теперь мысленно положи на одну чашу весов свою любовь, на другую — любовь материнскую, и посмотри, что получится. Делай это упражнение один раз в пятнадцать минут, это поможет тебе думать. Я его тебе прописываю в качестве лечения. А впрочем, если ты любишь ее по-настоящему, ты ее отпустишь. Семью ты и без нее заведешь, было бы только желание. Не заведешь ты никакой семьи с женщиной, которая принадлежит другому. Нельзя строиться на чужих костях, Матвей. Это не принесет тебе счастья. А что касается Онтарии… Придет время, и мы придумаем способ вывести Онтарию из подполья, и нам всем можно будет растить детей в человеческих условиях. А я наконец прислоню свои старые кости к надежным стенам, которые не вибрируют и никуда не проваливаются…

Наш флот вышел на немыслимо длинную орбиту красного гиганта и развернул громадные солнечные батареи. Обшивка кораблей тускло освещалась красным светом. Мы выжидали. Земной флот тоже занял выжидательную позицию в районе Зарбая. Ни мы, ни они ничего не предпринимали. Меня беспокоило предстоящее нежелательное кровопролитие. Важно было сохранить корабли и людей с обеих сторон. Решительный настрой зарбаян мог чувствительно сорвать часть моих планов. Выжидая около Зарбая, земляне совершали глупость, потому что теоретически мой флот мог напасть на безоружную Землю. Земля могла лишь ответить наземными установками, но этого для эффективной защиты было мало.

Экипаж "Стремительного" организовал вечеринку. Люди свалили в один котел все ближайшие дни рождения и принялись усердно их праздновать. Я не опасался, что мои люди напьются в драбадан. Пьянка возбранялась на любом современном флоте, а нарушения дисциплины у меня случались крайне редко. Людей не особенно пугала перспектива чистки картошки на камбузе. Злостного нарушителя ждало более серьезное наказание: отправка в Солнечную Федерацию на лодке с автопилотом. На Земле любой из нас автоматически подпадает под трибунал. С точки зрения трибунала все мы — военные преступники, и завидовать отправленному в сторону Солнца не приходилось. За всю историю существования моей эскадры, а потом и флота, такое случилось дважды: за воровство и за пьянство. Я нисколько не опасался, что изгнанные с флота люди разболтают на Земле мои секреты. Пусть болтают, это вреда не принесет.

Экипаж любезно пригласил меня на вечеринку.

Когда я пришел, веселье было в самом разгаре. В кают-компании было тесно, шумно, играла музыка, две пары танцевали. Женщин на боевых кораблях — на пальцах пересчитать, но они не пропускали ни одной вечеринки. Из общего фона выделялся грудной голос медсестры Лолы. Она обнимала Иваненко за толстые щеки:

— Необъятный ты мой!

Вокруг них смеялись. В данный момент она просто работала на публику, ибо Иваненко был женат. Лола знала по именам всех холостяков на "Стремительном". Как дикарь нанизывает на жилу клыки хищников и носит их на шее, так и Лола держала в памяти имена всех холостяков. Нет ожерелью практического применения, но и без него никак нельзя.

За одним из столиков собралось несколько человек, и там было особенно оживленно. Я увидел, кто сидит за столиком, и остановился. Алика вовсю дымила сигаретой и хохотала, а мои солдафоны с горящими глазами наперебой рассказывали ей байки из жизни астронавтов. Меня как будто кипятком окатило. Мои верные товарищи живо напомнили мне свору кобелей. Однако я был в той своре вожаком, поэтому я бесцеремонно растолкал товарищей и сел. Алика увидела меня и насторожилась, но дымить и смеяться не перестала. У моих вояк рты не закрывались. Лола притянула Иваненко к столику.

— Не умеете анекдоты рассказывать, господа, — заявил связист. — Мне сегодня свежий анекдот рассказали. Один приятель, тоже связист. Сейчас он служит в районе Проциона. Заметьте, собирается идти на нас войной!

— Анекдот давай! — потребовали слушатели.

— Ну, так слушайте. Выходит как-то Прыгунов…

— Кто-кто? — взвился Вадим.

— Ага, приятель ему рассказал!..

— Не перебивайте! Выходит как-то Прыгунов на космодром, сладко потянулся, зевнул, сел в ложемент да ка-ак рванет в космос, аж звезды попадали! Пролетев пару парсеков, он остановился и огляделся вокруг себя. "Ба, а звездолет-то где?! Звездолет забыл!" — удивился он и полетел назад на космодром.

Алика не сводила глаз с Иваненко. Я про себя чертыхнулся. Я ревновал ее к Иваненко. Я ревновал ее к Прыгунову и вообще ко всем вокруг.

— Ты лучше про Федора послушай, — заявил Прыгунов Алике. — Выходит как-то Федя в эфир…